Я максимально зловеще жевала слойку с лимоном и не реагировала на мольбы.
- Ну Лекс! Ну Лексушка! Ну Лексонька!
Я высокомерно взглянула поверх слойки.
- Ну не злись, пожалуйста!
Хрен тебе. Хочу и буду.
- Ну я не хотел! Правда!
Медленно прожевав, я начала:
- Ты. Сказал. Что если. Ты. Пропадешь. Значит. "Красный код". Внимание всем постам. Убивать нахрен без разбора. С кого мне начать?
- Ну с меня, с меня, - покаянно склонил голову Умер, - я не хотел пропадать. Я тебе даже написал! Вот сегодня и написал.
- Трое суток спустя. Я знаешь сколько всего успела подумать? Еще и сегодня опоздал на полчаса, скотина.
- Давай я тебя кофе угощу? У меня ужасно много денег, вот просто некуда тратить, пойдем, купим тебе огроменный стакан самого забойного кофе в этом городишке.
Умер, в общем-то, давно разгадал, что я не злюсь, но подлизывался из чистого азарта.

Хорошая ночь
Пекарня закрывалась, так что мы вышли на улицу в поисках работающего кафе, и я тут же пожалела, что так легкомысленно оделась. Умер медленно и с достоинством стащил с себя красивый серый пиджак и протянул мне. Его пиджак мне был как пальто, прикрывая колени, которые не прикрывало платье, и я с удовольствием застегнула все пуговицы и подвернула рукава.

- Сейчас я только быстренько покурю, и мы сразу же пойдем ужинать.
- Кто-то вроде хотел бросать? - Немедленно напомнила я, когда мы приземлились на скамейку возле камня, заложенного в честь основания города.
- Кто-то бросил дрянью травится, вот это я понимаю, вот это я молодец, - довольно осклабился Умер.
- Рассказывай.
- Да чего рассказывать. У нас тут Азазель недавно на отходняках попытался копыта отбросить, вот с тех пор. Азазель, между прочим, обижается, что вы с ним не общаетесь и в Башню его не зовете.
- А мы сейчас вообще злые и никого не зовем, - вздохнула я.
- Ну, теперь ты рассказывай, - покровительственно улыбнулся Умер.
Часа полтора мы говорили об общих знакомых и обсуждали последние дела. Потом все же решили дойти до кафе и закинуть в себя что-то из еды.

- Ты, как обычно, стягиваешь на себя всех городских фриков, - поддела я. Мы стояли в очереди с подносами, и какой-то испитый мужик позади Умера разглядывал моего высоченного друга так и этак, а потом сел на пол и медленно начал раздеваться. Через полминуты мужика отволокла на улицу невозмутимая охрана - он пялился в пустоту и зачарованно улыбался.
- Это не я, оно само, - отговорился Умер, подпихивая на мой поднос пирожное. Я же успела накидаться слойками в булочной, и на пирожное презрительно кривилась.
Едва мы сели за столик и принялись за еду, женщина через проход от нас, одетая в блестящие золотистые шмотки, вдруг грациозно вскочила и сделала несколько танцевальных па. Потом словно очнулась, смутилась и спешно свалила.
Я бросила осуждающий взгляд на Умера. Он отвлекся от своей шаурмы и покачал головой.
- Да говорю же, я тут вообще ни при чем. Сейчас еще половина прайда прибежит, вот увидишь.

Действительно, через три минуты в дверях появился Ламор в окружении свиты, помахал нам рукой и сел за дальний стол. А еще через пять минут на меня налетел вихрь выбеленных волос, смешков и обаяния. Дерти чмокнул меня в щеку, забросал вопросами о том, как поживает вся наша компания, и, наконец, заземлился за нашим столиком. К нему тут же подсела красивая девица миллениального вида и стала усиленно демонстрировать причастность.
- А пойдемте куда-нибудь гулять, - с надеждой зазывал нас Дерти.
- Мой друг сегодня провешивает путь на крыши, если хотите... - припомнила я.
- Черт, запиши мой номер, - Дерти перегнулся через стол под короткий неодобрительный взгляд миллениалки, - я тут с друзьями, повечерее обязательно созвонимся.
С этими словами оба, Дерти и девица, упорхнули в сторону Ламора и компании.
- Не придут, - тут же определил Умер, - позвонят часа через три, скажут, что ах-какая-досада, совершенно не получается сегодня.
- Тогда пошли еще гулять, - предложила я, все-таки снисходя до пирожного.
И мы пошли гулять еще.

- Я хочу сделать для тебя что-нибудь хорошее, - наконец, сказал Умер, - пошли в Серф.
- Ты уверен, что споить меня - это что-то хорошее?
- Я просто тоже ужасно хочу кофе. Эспрессо. Тройной.

Итак, мы пошли в Серф. Умер заказал себе дважды двойной (это четверной, что ли?) эспрессо, а мне - раф. Я показала ему большую книгу раскрасок, где половина посетителей оставляет тайные послания. Ее можно читать, как летопись - кто-то с кем-то познакомился, кто-то ведет философские разговоры, кто-то рассказывает историю любви, кто-то толкает травку или рекламирует фотографии. Я под настроение оставляю здесь короткие штуковины вроде аффирмаций, и иногда следующие читатели добавляют к ним россыпь сердечек или свои пометки.
Как и предсказывал Умер, Дерти позвонил в половину двенадцатого и сказал, что совершенно никак не сможет сегодня выбраться гулять, и что ему ужасно жаль.
- Поехали ко мне, - вздохнула я, - мне в половину пятого утра встречать тетю на вокзале. Будем всю ночь смотреть "Легиона" и есть печенье.
- О, клевая идея, - оживился Умер.
По ночам мне нравится ходить по городу именно с Умером. Его присутствие внушает окружающим мысль о том, что стоит перейти на другую сторону улицы и не отсвечивать там.

Оказавшись дома, я швыряю в Умера домашними штанами и футболкой. Илья уже лег спать, я быстро сбрасываю уличную одежду и заползаю в постель с извинениями. Он сонно обнимает меня, и я, радостная, возвращаюсь в гостиную с ноутбуком.
Короткие рукава футболки открывают полоски шрамов-ожогов на плече Умера. Такие ровные, что наводят на мысль о селфхарме.
- Не было ничего, - в который раз за день возмущается Умер, - это рабочее, ты же знаешь.

Я хихикаю и ухожу ставить чайник. Уже загружая сериал, я задумываюсь о том, что показывать "Легиона" человеку с раздвоенной кукушечкой - это супер-идея.
Умер, к счастью, организован не так, как Дым - если ему и приходит в голову, что я делаю что-то с намеком, он всегда выскажет это и обратит в шутку. Базовое безусловное доверие между нами меня неизменно радует, несмотря на все то адище, через которое мы пробираемся с прошлого лета.

Умер устраивается рядом со мной (я приваливаюсь к его мощному плечу, как корабль, причаливший к безопасному берегу). Едва не опрокидывает чашку с чаем, азартным шепотом комментирует происходящее, смеется надо мной (я пересматриваю первый сезон по второму кругу, и все равно иногда нервически вцепляюсь в его руку), бормочет: "Давай, Дэвид, вломи им всем". В общем, мы чудесно проводим время до самого рассвета.

Заваливаемся в такси, не переставая болтать. Идет тридцатый час моей бессонницы, наступает время нервной растерянности, я по десять раз проверяю содержимое сумки. После вокзала я еду в родительский дом, через два дня - обратно в Яр, и наутро после - через Москву на моречко.
- Да все ты взяла, хватит уже. Не суетись, - медленно произносит Умер, и это отрезвляет меня. Обнимает на прощание, говорит отчетливо, с хитрой улыбкой. - Чудесная ночь. Надо будет как-нибудь повторить.