понедельник, 17 апреля 2017
Из записей: «Сегодня слишком хороший и слишком странный день.
А еще сегодня полнолуние, и я не планирую спать, так что хоть запишу, что происходит, дабы не забыть.
Потому что очень много всего. Я фиг знает, как это поместилось в один день».
Пьеса с кольцевой композицией о пяти актах
Действующие лица:
Я, а.к.а. Лекси, полгода назад пережившая лазерную коррекцию, но так и не получившая ответы на вопросы, что мне делать с этой жизнью.
Ррр, а.к.а. Хранитель Башни – молодой человек неполных 19 лет, не скрывающий своей сущности.
Дэм, молодой человек с внешностью Энди Уорхолла, всеобщий друг.
Окса – лучшая подруга Ррр и по совместительству его одногруппница.
Мари а.к.а. Космос – владелица Башни.
Второстепенные персонажи:
Алиса – девушка Оксы
Бизоны – группировка богемных молодых людей под предводительством Алисы
Миша – актер студенческого театра
Безымянные лаборанты и медсестры
Место действия:
Медицинская лаборатория в не самом благополучном районе города
Учебный театр
Стрелка – место слияния Волги и Которосли
Башня
Акт 1
Мое утро началось в 6:30. Почему-то именно в это волшебное время я бодра и весела, не то, что в 9 или в 11. А может, дело было в солнце. Итак, я встала, стремительно собралась, покидала в сумку все, что нашла, и ноутбук, и поехала к Ррр.
Мы договорились встретиться, чтобы я обеспечила ему моральную поддержку на его первом в жизни донорстве. Накануне, естественно, я вспомнила, что у Ррр нет местной регистрации и прописки, и вообще никакой другой клевой бумажки. Когда я была донором, с меня требовали кучу разных бумаженций, в том числе красненькую временную регистрацию, которую я теряла с периодичностью раз в три месяца и находила затем в неожиданных местах.
Эта мысль пришла ко мне накануне в три часа ночи, во время очередной бессонницы, и уже с утречка, выяснив, что регистрации у Ррр действительно нет, я звонила в намеченную лабораторию на Суздалке. Оттуда меня перенаправили в другую, на Загородном. Где мне внезапно сказали, что на регистрацию можно закрыть глаза, если мы обещаем быть хорошими мальчиками и девочками и приехать на повторное обследование по звонку. Ну, я честно пообещала. Мне были выданы координаты врача, который в случае чего разрулит проблему на месте, и меня чутка отпустило.
Ррр я ждала минут пятнадцать, страдая на тему того, что слишком легко оделась. Несмотря на то, что термометр на экране над площадью показывал +7, изо рта у меня то и дело вылетало облачко пара. Весьма странная атмосферная особенность, ну да ладно.
Приехал Ррр – предельно сексуальный даже в столь раннее время суток, в перчатках с обрезанными пальцами, сером пальто и роскошных темных очках. Как выяснилось, он вытащил с нами свою лучшую подругу Оксу, которая тоже мерзла и тусовалась под памятником.
В каждой станции переливания в этом городе есть свое особенное очарование. Возле станции на Тутаевском – повышенный радиационный фон, на Суздалке – ебеня вокруг. Ну а станция на Загородном смотрит окнами аккурат в психушечку.
Но мы начала это не очень просекли, потому что на территории больницы фигова туча корпусов, и ни на одной карте не было указанию на станцию. Путем опроса троих людей выяснилось, что идти нужно в самый конец, найти самое раздолбанное здание с заколоченными окнами и подняться на второй этаж.
Мы так и сделали. На втором этаже, путем повторного опроса, мы уперлись в тупик, за стеклянными дверями которого находилась собственно станция. Массивные двери были закрыты и непрозрачны, возле дверей в очереди сидели человек шесть. Я заранее предостерегла всех об ужасах бюрократии, и в целом особых надежд не питала, но очередь из шести внушала доверие.
Мы с Оксой отошли почитать бумажки на дверях. В одной сообщалось, что донору при себе необходимо иметь флюорографию и результаты общего анализа крови. Что меня безмерно удивило, но, поразмыслив, мы решили, что это были требования к плазмаферезу. Второй бумажкой была памятка о террористической угрозе. Затем висела реклама анализов на вич и всякая милота уже в донорском стиле (сдай кровь – спаси жизнь и все такое).
Больничка была в типичном советском стиле – облупленные стены, когда-то окрашенные голубой краской, дыры и трещины в дверях, потускневшие таблички, вздувшийся линолеум и пыточные стулья. Мы столпились чуть поодаль очереди и принялись болтать об отвлеченном. Естественно, не обошлось без подколов на медицинскую тематику, но поскольку мы и так по жизни ржем, то в этом не было ничего удивительного. Очередь, впрочем, иногда поглядывала на нас неодобрительно. Ррр в своем привычном ключе комментировал каждую входящую мужскую задницу, а Окса, ему в тон, каждую исходящую женскую.
- Когда я нервничаю, меня пробивает на ха-ха, - пожаловался Ррр, - как бы они не приняли меня за пациента соседнего здания.
- А еще ты веган, - мстительно сказала Окса.
- И пидор, - поддержала я, - таких вообще не берут в космонавты.
- Вот спасибо за поддержку, девочки, - ядовито прошипел Ррр.
При всем при этом моя дипломатическая сверхзадача состояла в том, чтобы поддерживать в соратниках боевой дух. И мне думалось, что мне это удалось.
Наконец, станция заработала, и из очереди начали вызывать по одному. Пофамильно. В итоге выяснилось, что очередей две, одна какая-то вип для пофамильных пациентов, а другая общая. Как, зачем – загадко. Вокруг какие-то непонятные мне чудеса, все чертовски изменилось за время моего отсутствия.
Сама я в глубине души была печальновата. Я не была на донорстве четыре года – с тех пор, как узнала, что мое зрение, оказывается, не позволяет играть в эти игры. Ребятки, где вы были, когда я донором стала в лесу? Где вы были, когда я полтора года после этого на станцию переливания ездила? В ебеня с повышенным радиационным фоном и двадцатью пациентами в боксе? Где вы были, когда мне сказали, что у меня отвод, ведь я могу ослепнуть прямо на столе, дратути?! За это время были отчаяние и торги, затем, не дойдя до стадии депрессии, - операция, на которую я пошла в основном из-за надежды вернуться в служение. Между прочим, прижигание сетчатки – это больно, я пошла на это только ради служения!
И у меня не было основания полагать, что сегодня меня возьмут на сдачу. У меня не было регистрации. У меня не было заключения об операции. У меня даже не было свидетельства о смене фамилии.
Так что, когда вызвали следующего, я пропихнула Ррр вперед, и он казался вполне расслабленным. Потом пошла Окса – сонная и оттого флегматичная. Следом, подумав, зашла я.
- Здравствуйте, - лучезарно улыбаясь, начала я, - меня зовут Саша и у меня нет регистрации.
- Это ничего, - сказала медсестра, - заполните анкету.
Ладненько, я заполнила стандартную анкету, а потом еще разок, потому что галочки надо писать прописью как «да» и «нет». Как всегда, я попутала даты и всю свою жизнь, потому что вопрос вроде «перечислите свои зарубежные поездки за последние три года» или «какие ваши родственники внезапно умерли до 50 лет» всегда ставит меня в тупик, и я начинаю размышлять о смысле существования.
- Ой, у вас даты менструации указаны недавние.
Я покаянно кивнула, не распространяясь, что пришлось немного соврать в сторону отдаления, я ведь знаю, что в это время нельзя приходить на донацию, и все знают, но все молчат.
- Можно, мы вам их подделаем? – в лоб спросила медсестра.
- А, да, конечно, - ответила я с лицом «а че, так можно было?»
- Где вы учитесь?
- Работаю, - мягко поправила я и задумалась, какое бы место работы назвать, - Институт Развития образования, дизайнер.
Со стула поднялась какая-то женщина.
- Так, а почему я вас не знаю? Я там в столовой работаю, я всех знаю.
«Как, млин, тесен мир», - подумала я, а вслух сказала.
- Я удаленный работник. На совмещении. Из дома работаю.
-А, вон оно что. Ах, молодежь, молодежь.
Позже мы с ней еще поболтали. Она оказалась вполне милой, а у нее в загашнике оказалось 32 донации. Я немедленно воспылала завистью.
В это время Ррр взяли на осмотр и сдачу крови из пальца – для определения группы крови. Вышел он какой-то бледноватый, так что я оставила анкету с паспортом медсестре и подошла к нему с намерением предложить воды.
- Давай выйдем на минутку, - пробормотал он.
- Извините, - выкрутив пару киловатт обаяния в сторону медсестры, потупилась я, - мы прямо-таки на минутку.
Сразу же в коридоре Ррр схватил меня и поволок куда-то вдаль, в сторону лестницы.
- Э-эй, тормознись, куда ты надеешься уйти?
Он привалился к стене, тяжело осел на пол и принял монохромный вид: на фоне серой стены выделялись его черно-белые шмотки, белые губы, сливающиеся по цвету с лицом, и зрачки во всю радужку.
- Мне кажется, у меня паническая атака, - прошептал он.
- М-м-м, - сказала я.
- Пожалуйста, давай уйдем, я не смогу, черт, мне так стыдно, Лекси, пожалуйста, я понял, что я не могу. Давай уйдем, ладно? Забери мой паспорт!
- Я заберу твой паспорт, - мягко сказала я, - и вернусь за тобой. И мы уйдем. Не теряй сознание здесь, ладно?
- Хорошо, - прошептал он.
Врубив три тонны обаяния, я вернулась в лабораторию.
- А что с мальчиком? – сочувственно, но с долей сарказма спросила медсестра.
- Первый раз, - улыбнулась я, вворачивая обаяльник на максимум, - вы же понимаете, как это бывает у мальчишек…
- Сексизм, - тихо фыркнула Окса.
- А, так приведите его сюда, мы ему нашатыря дадим.
- Мда, это звучит логично, - сказала я.
Я снова вышла в коридор – с непробиваемым лицом «все идет по плану», отыскала Ррр в районе лестничной клетки и аккуратно запинала обратно.
А дальше я не успела увидеть развитие событий, потому что мою анкету одобрили, и послали сдать анализы.
За четыре года инструментарий кардинально изменился – вместо лезвий теперь используют скарификаторы, зато дезинфицируют все по восемь раз.
- У вас отличные показатели, - улыбнулась мне сестра, вручая бумажку с параметрами, - хороший гемоглобин.
- Серьезно? – офигела я.
Просто обычно мне говорят что-то вроде «э, а вы живы что ли еще? С такими показателями вы должны лежать и не шевелиться до старости».
Еще больше меня удивил терапевт.
- Отличное давление. Прекрасные показатели веса. Хороший тонус, мышечная масса меня радует. Когда, говорите, у вас была операция?..
- Полгода назад, - опять вранье. 5 месяцев и 14 дней назад.
- Вы в прекрасной форме, поздравляю. Жаль, что у вас нет справки от окулиста, но это в целом неважно. Идите, пейте чай и проходите на донацию.
У меня, видно, было лицо «сириусли?», потому что Окса в коридоре удивленно взглянула на меня.
- А где?.. – спохватилась я, не обнаружив рядом нашего бледного друга.
- Дак забрали, - флегматично пожала плечами Окс, - он вроде отошел, на вопросы отвечал, ну и вот.
Она кивнула на дверь.
- А, - сказала я, - О.
Это вот таланты медсестер, да. Не перестану удивляться, наверное, никогда.
В общем, мы с ним разминулись, а когда в кабинет позвали меня, я увидела роскошь невиданную.
Отдельный бокс, чтобы оставить обувь и провести санацию. В основном зале – три кресла, разделенных перегородками. Три, Карла!
Меня аж зависть слегка взяла. Мой первый раз был в лесу, а все последующие – в боксе на двадцать человек, с нележачими креслами. А Роме так вот сразу повезло, небось вообще один был, и все вокруг него порхали.
Ну да пофиг, все порхали и вокруг меня тоже.
Прелестная рыжая сестричка в голубом халате обработала мне сгиб локтя и ввела иглу. Рука у нее была легкая, прошлые разы запомнились мне куда более болезненными. Все это время она не переставала болтать со мной: «а чего такая доза маленькая? Ах, операция. Моя дочка тоже мечтает сделать. Сколько, говоришь стоит? М-м, а в следующий раз придешь?»
- Тут до меня был парень, такой красивый бледный…
- Ага, - засмеялась медсестра, - твой, значит, друг. Не волнуйся, держался молодцом. Спасибо, что привела новых людей.
- Да я радуюсь хотя бы, что сама себя привела, - пробормотала я.
Я все еще не могла осознать, что у меня получилось. Я не чувствовала ни боли, ни головокружения, полулежачее кресло было офигительно удобным, в окне за спиной наверняка открывался прелестный вид на психушечку. Пели птицы. Я блаженно прикрыла глаза, и в этот момент иглу вытащили у меня из вены.
- И все, что ли? – осведомилась я, открывая один глаз.
А где все эти ужимки и прыжки с бесконечными пробирками и всем прочим?
- Все-все, проваливай, - улыбнулась сестричка, - жду через два месяца, и друзей своих приводи.
Не, ну офигеть теперь. Сколько вокруг добра.
- А кто-о вернулся в служение? – наверное, чересчур громко заорала я, сообразив пару танцевальных па на выходе. Очередь недоуменно воззрилась на меня, Ррр с Оксой вежливо прикрыли лица фейспалмами, остальные закашлялись.
- Лекс, что такое веселое тебе вкололи? – поинтересовался Ррр. К нему вновь вернулся здоровый цвет лица.
- А, скоро и тебя накроет, - пообещала я.
- Меня одну что ли ничего не берет? – возмутилась Окс, - я, видимо, вообще еще не проснулась. Слушай, а че ты не сказала, что за это денег дают?
- Ой, забыла как-то, - смущенно потупилась я.
- Это ржач был. Ко мне сестра подходит и говорит такая: «пройдите за деньгами». А я: «за какими деньгами?» А она: «а, тебе не надо? Ну так я себе оставлю». А Ррр, как услышал про деньги, тут же перестал умирать и такой: «а че, когда в следующий раз можно прийти?»
Мне тоже выдали шуршащих бумажек, бесполезную отныне розовую карточку на отгулы и уруру книжку донора. Почему-то на этой станции первым донорам не дают никаких ништяков – мне в свое время перепали и бандана, и значок, и чего-то еще.
- Как самочувствие, молодые люди? – спросила медсестра на выходе.
- Великолепно, - сказала я.
- Щаумру, - сказал Ррр.
- Ммм, - сказала Окса.
Ррр накрыло на выходе.
- Ребят, - пробормотал он, занюхивая выданную нашатырную салфетку, - а почему все вокруг такое прикольное?
- Что конкретно? – давясь от смеха, спросила я.
- Ну вот… - он покрутил нашатырной салфеткой, - зацени, какой запах прикольный.
Я аккуратно принюхалась.
- Нашатырь как нашатырь.
То же сказала и Окса.
- Ничего вы не понимаете, - надулся Ррр, - запах прикольный.
Минуту мы шли в молчании.
- Блин, а небо-то какое прикольное! А ветер прикольный ваще! Ребя-ят, у меня как будто вместо головы – облако. Но не вместо всей, а только в задней части черепа.
- Все, понесло на сложные ассоциации, - отметила я.
- Блин, почему меня не вставляет, - разочарованно повторила Окса.
Я не знала, что ответить. Эйфория донора – прикольная штука, но накрывает людей рандомно.
У Ррр оказалась вторая положительная, как и у меня. Мы торжественно поклялись одолжить друг другу, если вдруг что. У Окс была первая положительная, и она слегка на нас дулась, потому что мы-то с ней не будем делиться, если вдруг что.
- Пойдемте жрать, однако, - сказала она, - мы все равно пары прогуливаем.
- Я должен приехать на семинар по пра-аву, - тут же заныл Ррр.
- Нет у тебя никаких прав в этой стране, - осадила его Окса, - зато есть официальное освобождение от занятий.
Она покрутила розовой бумажкой.
- Я все равно поеду, - упрямо повторил Ррр.
- Ну ладно, сейчас я буду тебя уговаривать не ехать, - сказала Окс.
- А я тогда буду светлой стороной и буду убеждать, как важна учеба, - включилась я.
Следующие десять минут мы играли в ангела и демона, сидящих на плечах Ррр.
Ррр в итоге сказал, что выбирает ничего, и давайте уже дальше пойдем, потому что он тоже голодный. Пара минут прошли в молчании.
- Ребят, вам не кажется, что асфальт дико прикольный? – с надеждой начал Ррр.
- Завали уже… - вздохнула Окс.
Акт2
- А мы идем в «Ауру», - идиотически улыбаясь, сказал Ррр, - будем там смотреть на симпатичных мальчиков.
- И девочек, - добавила Окса.
Не знаю, я шла посмотреть на завтрак.
Есть совершенно не хотелось, но надо было, вероятно, как-то унять головокружение. А то у меня тоже было вместо головы облако. И вместо мозгов, наверное, сироп. Ррр смело заказал себе две чашки капучино. Видимо, его не уносит с кофе, а я б так не рисковала. Мы сделали пафосную фоточку с бинтами, и следующие полтора часа пытались впихнуть в себя еду, сонные и ленивые.
В «Базаре» играл Людовико Энауди, с которого мы все тащились, и это было богемно и прекрасно.
- А у меня сегодня свида-а-ание, - растягивая счастливую улыбку, сказала Окса.
- С кем? - поинтересовалась я, дожевывая тост.
- С Али-исой.
- О! - сказала я, - готовься воспринимать информацию со скоростью семь тысяч слов в минуту, по-другому она не умеет.
- Да ла-адно, - счастливо отмахнулась Окса.
- Увидишь еще, - пообещала я, внутренне умиляясь. Так вот зачем Алиса спрашивала, у кого есть ключи от какой-нибудь крыши. Какая милота.
Наконец, пошатавшись еще немного по торговому центру, мы решили выбираться на улицу, благо погода была офигенной.
- Блин, как болит лицо, - с мукой сказал Ррр, - не могу больше улыбаться.
- Так прекращай, - предложила я.
- Лыба обратно не сворачивается, - страдальчески поделился он.
- Это от нервов, - понимающе сказала я.
- Так и буду улыбаться, пока не помру, - решил Ррр.
- А пойдемте на индийскую ярмарку, - предложила я.
- А пойдемте! – согласились все.
И мы пошли.
-Вот вы не думаете, что к нашей жизни нужен саундтрек? – спросил Ррр, - все идут такие красивые, и играет громкая музыка, которая показывает, какие мы крутые.
В этот момент на светофоре остановилась машина. Из приоткрытого окна громко играла «Back in Black». Ничего не могло быть лучше. Мы орали, подпевали и танцевали на тротуаре. Из-за небольшой пробки и хороших колонок мы смогли дойти под музыку до конца улицы. Водитель любезно опустил стекло еще ниже, чтобы поток мощных аккордов устремлялся к нам.
- Вот. Это. Я. Называю. Офигенно, - восторгался Ррр.
- А я думала, ты это называешь «прикольно», - отозвалась Окса.
На индийской ярмарке было пусто. Что, в общем, логично для десяти утра буднего дня. Русские продавщицы скучали вперемешку с индийскими организаторами. Играли мантры. Услышав голос справа от себя, я вдруг поняла, что Ррр им подпевает – и знает при этом все слова.
- А как?.. – офигела я.
- Учил в свое время, - скромно улыбнулся Ррр.
Мы чуть не купили статуэтку Шивы и напробовались чипсонов. Искали среди подвесок с позами из камасутры позы для двух мужиков. Уговаривали Ррр померять сари. Но вообще делать на ярмарке было решительно нечего.
Еще по пути к ярмарке я сняла свою повязку, с неудовольствием обнаружив на сгибе локтя синяк. Окса от своей избавилась тоже, а вот Ррр пытался сделать вид, что ничего такого не существует.
- Руку дай сюда, - строго сказала я на крыльце выставочного зала.
- Не надо, - тут же отдернулся он.
- Передержишь – рука начнет неметь, - припугнула я, - давай помогу.
- Это точно не больно? – не унимался он.
- Обещаю, - ухмыльнулась я и начала распутывать завязки на бинте.
- Вот Есенины – они всегда такие, - под ойканье Ррр констатировала Окса, - им лишь бы пострадать да повыпендриваться.
Я считаю соционику прошлым веком, но это все равно мило.
- Ррр, значит, Есь? – уточнила я, - волшебно. Ну а я…
- Гексли, - одновременно сказали мы с Оксой.
- Стопроц, - добавила она, - вообще без вариантов.
Сняв подвязку, я удивленно воззрилась на абсолютно гладкую кожу.
- Да как! – солидарно возмутилась Окса, потирая свою синячину, - как на этой скотине все заживает! Зависть, блин!
Я грустно молчала. Если моя мама или мой врач заметят след от иглы – мне пропишут мощнейших звездюлей. Ты можешь бесконечно разглагольствовать о личных свободах и праве выбора, но когда лежишь на операционном столе, и над твоим правым глазом зависает скальпель, свобода выбора уходит куда-то погулять.
Затем мы пошли на Стрелку, по пути яростно споря, было ли имя у капитолийской волчицы, и если да, то какое. На Стрелке было чудесно и тепло, светило солнце, светился в эйфории Ррр. Мы постелили куртки на склоне и легли на прошлогоднюю траву. Фотографировались, подставляли волосы ветру, пели Мельницу.
- Мне надо забрать ребенка из сада, - твердила Окса, имея в виду младшую сестру, но звучало это все равно двусмысленно.
На пары уже никто не попадал. Мы просто лежали и наслаждались.
А потом встали и пошли провожать Оксу на транспорт.
Акт 3
Далее в планах была покупка бутылки ледяной воды и поход до учебного театра, куда нас пригласил Миша – на детский спектакль по Чуковскому.
Большую часть зала занимала организованная группа детей, на двух задних рядах разместились фанатки Миши и мы с Ррр.
Начиналось действо, кажется, с «Путаницы», и актеры повалили в зрительный зал. Миша – в фиолетовых шортах, зеленой футболке и с красным клоунским носом – подбежал к нам, мельком улыбнулся мне, наклонился к Ррр, сорвал с него очки и убежал в проход между рядами.
- Я поражен и ослеп! – возопил Ррр, млея от восторга.
Очки Миша все же потом вернул.
На сцене развертывалось невероятно интересное действо, и все это напоминало смесь Бродвея с кришнаитскими песнопениями. В общем, было очень весело.
После спектакля вспомнила, что мне надо поработать, и мы отправились в «Серф». Там мы взяли на двоих ДримЛэнд и выбухали его. Ррр традиционно («нетрадиционно!») называл всех барменов «милыми щеночками» и пялился по все глаза.
Пока я работала, он стал фоткать меня, будто я бизнес-леди. Удобно, когда у кого-то из твоих друзей есть Инстаграм, можно всегда его открыть и вспомнить, что было вчера.
Закончив с фотосессией, он достал из своей сумки «Моби Дика» с металлической закладкой и начал читать, с ужасом пересказывая мне куски сюжета. Я в это время слепила пару постов для «Свободы», нашла инфу для рефератов, проверила почту и сделала всякие другие рабочие дела.
Акт 4
Допив кофе, мы решили ехать к Ррр. Он ждал в башню настройщика интернета, а также Мари и Дэма, чтобы посвятить вечер богемным развлечениям.
У Ррр была новая страсть – изучение польского. По дороге в Башню мы учили польские подкаты: «ко мне или к тебе», «хорошенькая задница», «красивый мальчик», «ты здесь один?»
Взяли в магазине греческий салат, спагетти и грейпфруты. Ррр пытался соблазнить меня вином. Меня. Вином. Ну что за добрэ хлопак.
В Башне традиционно распределили обязанности. Ррр готовил пасту, я разобралась с грязной посудой. Пришла Космос, притащила леопардовые наручники, которые кочуют по разным домам и неизменно всплывают раз в полгода.
Мы приняли цивильный вид, красиво накрыли на стол и сели есть. Ррр жутко расстраивался, потому что томатная паста кислила, а мы его уверяли, что все равно вкусно. Ррр сидел во главе стола, со стаканом вина, и периодически предлагал нас причастить.
Я собиралась ехать на медитацию к семи, куда должен был приехать и Дэм. Медитация в честь полнолуния – это важно, я редко их пропускаю (яростно филоня все остальные). Но тут я почувствовала, что подустала играть в героя и вообще, надо бы мне прилечь.
Я легла и стала смотреть на ребят – они включили колонки и Космос стала учить Ррр танцевать танго.
Я, видимо, задремала, потому что Ррр в моем сознании начал стремительно множиться.
Мы уже смеялись на днях, разбирая его личности. У Ррр всегда в глазах блики, независимо от освещения и времени суток. Можно смотреть и наслаждаться этим живым чудом. У Ренаты плавный медленный голос, но она жуткая гомофобка. ЛжеКсавье безуспешно пытается казаться серьезным, любит арт-хаус. Дива предельно богемна.
Теперь, в полусне, все эти личности смешивались перед моими глазами, и вбирали новые. Увлеченно втолковывая Космосу о матери монстров, Ррр становился похожим на Арчи, милого моего Арчи. А когда заговорили о портрете Коко Шанель на стене надо мной, он сделался похожим на Катриш.
«Мне больше не больно, - подумала я, - он появился и заменил ее».
Я с ужасом ожидала появления кого-то похожего на Волка – и дождалась, но уже вечером, когда Ррр в шутку дернул меня за руку и позвал искаженным голосом Монамурра: «Эй, пошли, долго тебя еще ждать?» Я отшатнулась в смятении, потому что это был Волк, это были его интонации, его грубость, его резкие движения, его оскал и его полыхающая нежность. Ррр тут же переключился и обнял меня, снова становясь собой, но этот эпизод все еще в моей памяти.
Инициативой Ррр стал договор об аренде Башни, который он предложил оформить со всей возможной официальностью. Космос посмеялась и согласилась. Они споро освободили стол и переставили на него лампу. Я проснулась и села рядом, чтобы корректировать формулировки.
Космос выступала как владелица, Ррр – как Хранитель. Они долго спорили о содержании, духе и букве, но в итоге договор все равно вышел противоречивым, пестрящим взаимоисключающими пунктами вроде «оберегать Башню от разрушений» и «оргии устраивать только с уведомлением владелицы».
В общем, это была странная инициатива. Оба дико ржали, пока подписывали ее. Мари – в качестве Космоса, Ррр – в качестве ЛжеКсавье.
Акт 5
Написал Дэм и стал извиняться, что не успевает на медитацию.
- Приезжай тогда в Башню, - дружно заорали мы.
Вечер продолжал быть томным. К его приезду мы уже танцевали под Леди Гагу, освободив максимум свободного места в центре комнаты.
Дэм, с места в карьер вовлеченный в поток, был, наверное, несколько обескуражен.
Потом мы принялись разучивать вальсы. В тесном пространстве двумя парам было трудновато разминуться, так что в итоге мы с Мари сели на край кровати и с тихим восторгом наблюдали, как медленно двигаются в танце парни – с предельно серьезными лицами.
Потом мы решили поставить музычку повеселей, и в качестве эксперимента сковали меня и Ррр наручниками – проверить, сможем ли мы танцевать синхронно. Мы вполне смогли. Тогда Космос хмыкнула и перецепила наручники на Дэма и Ррр. Они едва начали танцевать, как воистину прекрасный момент был прерван звонком в дверь. Пришли интернетчики. О которых мы вполне успели забыть.
Подгоняемые нашим диким смехом, скованные одной цепью скрылись на балконе и, по всей видимости, разорвали наручники зубами.
Следующие пятнадцать минут все непринужденно перемигивались с интернетчиками и выходили на балкон подышать. Ррр шипел, кипел и демонстративно ненавидел нас.
В общем столпотворении Дэм подошел ко мне.
- Пользуясь случаем, хотел спросить – ты та самая Лекси?
- В каком смысле, блин, та самая?! – сказала я, наверное, чересчур громко.
- Ну, про которую говорят… - смутился он.
- И ЧТО ЖЕ ПРО МЕНЯ ГОВОРЯТ. А, не продолжай. Я знаю как минимум о двух концепциях. По одной – я благодетельница и золотце, по другой – злобная беспринципная сволочь.
- Я расстроил тебя? Прости, - покаянно пробормотал он.
- Ты чего, да нет, конечно, - я с готовностью обняла его, отцепляя от запястья огрызок наручников.
Когда интернетчики ушли, хмыкая и перешептываясь, мы в изнеможении упали на кровать. Дэм поставил со своего телефона Людовико Энауди, и кольцевая композиция сегодняшнего дня замкнулась по параметру звука. Мы лежали, смотрели на огоньки гирлянд, болтали и строили планы.
- Жа-арко, - пробормотал Дэм.
- Давайте пойдем за мороженым, - лениво предложила я.
- Давайте, давайте, - немедленно всполошились все, - мороженое, ура!
И мы пошли за мороженым, обнявшись и болтая. А потом на площадь, чтобы ехать по домам. По пути пугали гопников, передавали по кругу коробку сока, танцевали, пели Цоя, попали под дождь.
Через два километра, у памятника, где стояли утром, мы завершили кольцевую композицию по параметру пространства. Я поехала в Хламовник, Дэм – в общагу, а Ррр с Космосом отправились в обратный путь – под усиливающимся дождем.
В автобусе я решила проверить сообщения.
И там было письмо от Кати: «Я пойму, если ты не захочешь видеть меня. Но я бы хотела встретиться и извиниться. Если ты способна меня простить».
Кольцевая композиция по параметру ощущений завершилась.
@темы:
так и живем,
люди удивляют,
100 дней счастья,
это не я, оно само,
бытовые мутации,
кто эти вещи? где мои люди?!,
люди охренели,
патант тебя вотч!,
телепатия форева,
люди восхищают,
но было приятно, спасибо (с),
тихая жизнь с баклажаном
-
-
17.04.2017 в 19:52Все бы так писали
-
-
18.04.2017 в 09:13Я, на самом деле. не очень уверена, что я Гексли. Гексли я была некоторое время назад, потом в универе мы на парах по психологии еще раз прошли, и мне что-то другое выпало, нарочно не помню, что. Надо бы опять свериться, мне кажется, это достаточно динамичная система)
-
-
18.04.2017 в 13:51А когда нападает сомнение - всегда можно с интертипными отношениями свериться