Сны о море начинают приобретать пугающие черты осознанности.
Сон первый
Я открываю глаза - над головой балдахин цвета кофе с молоком. С кисточками по бокам. Левее медленно вращает лопастями потолочный вентилятор. За огромными окнами - каменистый пляж и краешек моря. Джин в топике и шортиках камуфляжной расцветки стоит перед зеркалом.
- Джин?
Она оборачивается, насмешливо фыркает и выходит из комнаты. Я поспешно встаю - кровать вместе с комнатой размывается, и я оказываюсь на пляже. От золотистого песка под ногами исходит жар. На горизонте качается катер охраны. С обрыва спускается знакомая фигура. Волк вразвалку приближается ко мне. Он одет лишь в камуфляжные штаны, босые ступни подбрасывают вверх фонтанчики песка.
- Чего хоть вы все как одеты, - возмущенно бурчу я, - ладно ты, я тебя хоть таким и помню, но Джин!
- Неспокойные времена, рыбка, - улыбка стирается, размывается, Волк бросает на меня тоскливый взгляд.
- И ты ему веришь! - второй голос, тоже знакомый. Борис, привычно-обнаженный, видно, только что после купания, стоит за моей спиной - с мокрыми волосами и сбегающими по плечам струйками воды, - ты новости читаешь вообще? Как ты можешь даже допускать мысль о том, что этот... это... этот человек!..
- А этой мой сон, делаю, что хочу! - вдруг понимаю я. И в моем сне никто не будет ходить в камуфляже - здесь все еще безопасно. Волк никогда не предавал. Джин и Борис никогда не расставались - они даже не уезжали отсюда. И я здесь.
- Какое сегодня число?
- Июль... десятое? Может, двенадцатое?
- Двадцать восьмое января.
Пляж стремительно преображается - исчезает киношный золотой песок - вместо него я вижу родной мой, остро-каменистый пляж, песчаный обрыв, заросший можжевельником, высоко на обрыве - фигуру шамана. Скоро вечер, я буду петь рядом с ним, и бить в бубен из козье шкуры...
Джин поднимается по тропинке на обрыв, держась за истертый канат.
- Я пойду? - говорит Борис, провожая ее взглядом.
Уходит. Мы смотрим ему вслед. Шумит прибой, выше, в лесу, гремят цикады. Катер охраны разворачивается и движется в обратную сторону.
- Осталось шесть минут, - грустно замечает Волк.
- Значит, я еще успею искупаться.
Я сбрасываю одежду прямо на камни, бегу к воде. До звонка будильника я успеваю сделать несколько гребков и погрузиться с головой в теплую соленую воду.
Сон второй
- Давай сбежим, - говорит Рокси. Мы с ней и Крис сидим на какой-то ужасно скучной паре. За окном - ранняя весна, порывистый ветер бросает в окно комья мокрого снега с ветвей. - Поезд до Москвы через полтора часа, выпрыгнем в Коломенском, и дальше останется всего ничего до трассы.
- А вещи? - говорит Крис.
- Тебе не пофиг? Одежда есть, у меня в рюкзаке немного еды, с остальным разберемся на месте.
И мы сбегаем с пары. Долго едем в автобусе до вокзала, потом вспрыгиваем на подножку поезда. Я боюсь, что нас заметят и впаяют нам штраф, или ссадят, или отправят обратно, как будто это можно сделать сейчас, когда мы отъехали на семьсот километров от дома.
Ночь мы встречаем на трассе - заворачиваемся в куртки и прижимаемся друг к другу, хотя вокруг уже не по-весеннему тепло. Чувство Юга. Я - стрелка компаса и магнит в ней. Мы тормозим фуру, водитель предлагает нам чай из термоса. Осталось ехать совсем немного.
На рассвете я вижу из окна море - за редкими соснами, подкрашенными восходящим солнцем.
- Ура! - вопит Рокси. Крис с деланым неудовольствием потягивается и зевает.
Вскоре мы уже бросаем вещи на пляже, снимаем куртки и шапки, пихаем их в рюкзаки.
- Черт, это не по-настоящему, да? - вдруг понимаю я.
- Ну чего ты сразу! - возмущается Крис, - тебе какая разница!
Девушки деловито обнажаются, чтобы идти купаться.
- Опять просыпаться в зиме. Ну не-ет!
Я падаю навзничь и обнимаю угловатые острые камни.
- Че делаешь? - интересуется Ро.
- Ритуал у меня такой. Я себе сказала, что когда вернусь к Братству, буду обнимать камни. Теперь каждый раз обнимаю их... во сне.
- Мы вернемся, ладно? Еще через полгода.
- Еще полго-ода! А мне завтра на рабо-оту!
- Так то завтра, - легкомысленно говорит Ро, - купаться пойдешь?
- Куда же я денусь...
Сон третий
- Прикиньте, мне вчера снилось, что мы вернулись, и я обнимаю камни! - увлеченно рассказываю я.
- Хо-хо! - говорит Ро и пуляет вишневой косточкой в пробегающего мимо паука - огромного, черного в белую крапинку. Паук уворачивается и смотрит на нее с почти человеческим презрением. - Ну теперь-то все? Теперь все по-настоящему?
- Похоже на то, - я обвожу взглядом можжевеловый лес, далекие горы. Мы сидим на моем любимом месте - на обрыве, где играет шаман. Едим вишню и бросаем косточки вниз.
- Какое сегодня число?
- Восьмое февра... Да ну Рокси! Ну заче-ем! Все испортила!
Ро изображает зловещий смех.
- Ладно, до завтра.
Сон четвертый
- Прыгай, детка! Стена существует только в твоем сознании!
Я сижу на наклонной решетке, огораживающей земли Братства. "Все-таки огородили, сволочи, - думаю я. - Не смогли разрулить по-человечески".
Возникает вопрос, как именно я сижу - по верху решетки пущена колючая проволока, а высота самой решетки - метра три, а то и все четыре. Но я же во сне, понимаю я, мне уже такое снилось, только в прошлый раз была не решетка, а стена.
- Прыгай, пожалуйста! - не унимается голос. Мальчишка, который понукает меня, стоит внизу, уже на безопасной территории. - Твою мать, полчаса короткими перебежками по лесу, как йобаный ниндзя, и теперь ты хочешь застрять там, наверху?
Я со вздохом прыгаю. Нежные и хрупкие на вид зеленые побеги остролиста впиваются мне в руки. Все как в реальности - тогда я тоже ходила злая и расцарапанная.
- Ну наконец-то! - кричит мальчишка. - Все, я молодец, я тебя вывел, увидимся!
И он стремительно исчезает в зарослях. Я иду на шум моря - как и в первые дни в реальности, когда море было единственным ориентиром.
И я выхожу на открытое пространство. Море бушует далеко внизу. Наверное, по радио на большой земле опять объявили штормовое. Но небо пока чистое, ослепительно синее.
И на каждом свободном участке разбивают палатки. Я отыскиваю взглядом солнечно-желтую, и бегу обнять близнецов. Кто-то уже тренькает на варгане. За деревьями поднимается дымок костра.
В реальности, впервые за несколько дней, поднимается по-настоящему весеннее солнце.