На выходные меня-таки отпустили домой. Ну как отпустили. Елена Михайловна сказала, что можно, остальные сказали, что фиг мне. Короче я пятнадцать минут умоляла выдать мне двухдневный комплект лекарств, потом – только накинула куртку, в коридоре появилась Ирина Фёдоровна, та самая, которая пророчила мне бесконечные страдания. А я иду такая, с сапогами в одной руке и с шапкой в другой. Но её возмущённый возглас «куда?!» - застал меня уже на лестнице, в случае чего можно говорить, что я ничего такого не слышала.
Я вышла на крыльцо и поняла, что у меня кружится голова, пришлось даже к опоре привалиться.
А потом я увидела, что он стоит возле машины.
Шаг, два, три, мы вплелись друг в друга, и он бормочет что-то о том, чтобы я садилась в машину и не мёрзла, а мне так хорошо, что я не могу адекватно выражать свои мысли.

У меня вообще ощущение, что это был какой-то мой фатальный глюк, что мне что-то вкололи. Потому что не может быть так прекрасно, ну не бывает, что вот загадаешь что-нибудь – и оно у тебя в руках. Приехал всё-таки – на последних поездах, за какие-то абсолютно безумные деньги, слегка потрёпанный, но такой родной. Что просто слёзы на глаза наворачиваются.
В общем, все выходные он следил за тем, чтобы я выполняла предписания врачей – соблюдала, то бишь, постельный режим, и активно в этом участвовал.

За ужином я собрала из кубиков сушёного ананаса скульптурную композицию «Сфинкс и пирамиды Гизы», которая Монамурром была переделана в «Черепаха-мутант напала на палаточный лагерь».

В воскресенье мы проснулись в районе двенадцати и поняли, что нафиг оно надо – куда-то уходить. Какая больница, какая работа, о чём вы?..
Никому нельзя верить. Даже яндекс-расписаниям. Мы так всё клёво рассчитали, а автобус до Вологды отменили. Давно бы пора освоить телепортацию, но пока Монамурр уехал ярославским автобусом, и я до сих пор не знаю, смог ли он добраться вовремя и вообще уехал ли куда-то дальше Ярика.
Меня забросили обратно ещё в воскресенье, к вящему удовольствию моих сокамерниц, двух бодрых старушонок, которые с придыханиями и закатыванием глаза потребовали подробностей выходных.

Утром была на лазере. О. Май. Гад. Хорошо, что передо мной была ширма и никто не видел моей блаженной лыбы. Я честно пыталась не растечься по креслу аморфной массой и поддерживать ничего не значащую беседу о погоде, свадьбе какой-то там Ирки и прочих вещах, но мне это по ходу удавалось с трудом. Ради такого, пожалуй, стоит задержаться ещё на недельку. Чёртова повышенная чувствительность.
Одногруппники обещали меня прибить. Аккредитация 10-го декабря. Я вчера, конечно, скачала билеты по психолингвистике, но всё, что я знаю по этому предмету – автор учебника, садист Лурья, пытал своих подопытных электрошоком, вызывая изменения ассоциативных рядов. Хоть бы на экзамене этот билет попался, что ли.
З.Ы. меня абсолютно срубает на двух песнях группы Нервы – муза и май леди.