Дёрти плавно вливается в нашу компанию, привнося в нее оттенок живого ебантизма и детской непосредственности. Он скачет по комнате, эмоционально вскрикивает по любому поводу, и, как по мне, чересчур много матерится. Акценты сместились, теперь он самый младший, и Дым на его фоне смотрится умудренным отшельником. Ладно, не в те моменты, когда он орет: "су-уп! Мне!", как будто его не кормили две недели.
К тому же мы все переживаем отъезд Ксавье. Его не будет почти месяц - домашние дела, и затем практика в Питере. Он будет работать в "Выходе". Это очень круто, но его не будет до самого конца февраля, и мне из-за этого грустно. Я обещала приехать к нему и отвлекать его от работы, но пока не знаю, когда вырвусь.
О любви и насилии
Вечер понедельника мы проводим у Ольги. Ее родители опять уехали, забив холодильник едой. Ольга - наш поставщик оружия и провизии. И хорошего освещения для фотосессий. Мари нарисовала плакаты в поддержку брачного равноправия, и часть вечера мы развлекаемся тем, что пытаемся равномерно натянуть на дверь радужный флаг для фона.
Дым саркастически хмыкает и участия в наших плясках с веревками и скотчем не принимает. Отведав всех имеющихся яств, он вытягивается на кровати с видом любопытствующего удовлетворения. Этим тут же пользуется Дёрти, который разваливается перпендикулярно на его коленях и сует вихрастую макушку под ладонь Дыма - гладь, мол. Вскоре к ним приходит Ольгина кошка. Дёрти тут же тянется ее погладить и получает когтистой лапой по ладони. Остаток вечера облизывает покрасневшую руку и страдает. Мы же уговариваем кошку щёлкнутся с плакатом "я гетеросексуал_ка и я за браки для всех". Кошка смотрит презрительно. Оля высказывает предположение, что кошка просто асекс, и сравнение с гетеросексуалкой ее оскорбляют.
Точим яблоки, смотрим "Убийство священного оленя". Я, как самая слепая, сижу ближе к экрану, чтобы видеть субтитры. Мои ноги протянуты по соседнему стулу. Остальные валяются на кровати в причудливом переплетении, запихнув в центр миску с апельсинами. Ступни Дыма касаются моих, оглаживают пальцы и протягиваются под стол.
В девять парни подрываются, уверяя, что им совершенно пора ехать. Дёрти хотя бы можно понять: он должен быть в предназначенном ему помещении в десять вечера, иначе органы опеки дадут пизды его опекунам, а вот куда торопится Дым - сложно понять. Но он делает это с крайне удрученным видом.
- Я вместе с вами не побегу, - говорит Мари, глядя на он-лайн расписание, - до трамвая шесть минут. Лучше мы с Лекси пойдем на улицы города вершить революцию.
Я согласно киваю.
- А я в магазин, - говорит Ольга, - блин, что ж вы раньше про революцию не сказали. Мне теперь уже лень.
- Да забей, - говорим мы, - спасибо за чудный вечер.
Торопливо обнимаем мальчишек и расходимся каждый в свою сторону. Парни успевают на свой трамвай. Мы с Мари идем в сторону площади, останавливаясь у каждого подходящего трансформатора, столба или доски объявлений, чтобы клеить листовки. Контактные телефоны кризисных центров, статистика по убийствам на почве ненависти, простые радужные ободрения. Ты не один. Ты не одна.
Параллельно мы болтаем.
- Как думаешь, он вписывается? - с сомнением спрашиваю я про Дёрти.
- Он экстраверт, конечно, но ему, похоже, весело.
- Он не видел еще ни одного кризиса. Никто не психанул, не схватился за ножи, не запирался в темных углах Башни. В общем, никаких темных сторон для него. Как бы не привык мальчишка.
- Ох, я думаю, он в курсе.
Мы доклеиваем последние стикеры и выходим на остановку, где каждый должен пойти своей дорогой. У Мари звонит телефон. Дым.
Это случилось у самой остановки Дыма. Какие-то пьяные полудурки, которыми полнится ночная Пятерка. Дым отбрехался, затем хотел вывести Дёрти, тот уперся и сказал, что поедет дальше один, что ему нужно домой, иначе его опекуны взбесятся, так что... Когда он остался один, до него попытались доебаться в два раза интенсивнее, но кто-то из пассажиров возмутился и выпинал гопников прицельными ударами в горло. Спасибо тебе, неизвестный человек.
"Что, первый раз? - сочувственно набрала я сообщение для Дерти, - Шокер купишь у Ольги, баллончик у Алана, ножи не советую без соответствующей подготовки, но если заинтересует, найду тебе тренера".
Сильнее всех был возмущен Ксавье, который вечером бомбил меня ссылками на мониторинг насилия и советовал писать заявление.