[Alma-Almond]

- И все-таки, признай, это было круто! - Восхищенно говорит Ксавье.
- Это было жутко! Мы выжили благодаря чуду и заступничеству сильных мира сего.
- Зато теперь мы знаем, кто наши соратники. Эй, расслабься, все закончилось.
- Если бы, милый. Теперь все начинается. И мне очень не нравится твое воодушевление...

Про ЛГБТ-активизм. И немного про журналистику

В общем-то, так рисковать своей шкурой, чтобы доказать, что город полнится продажными журнашлюхами – это как-то даже неспортивно.
История началась с того, что Алиса, вдохновившись опытом петербуржцев, решила мутить в нашем славном тысячелетнике уличный активизм с ЛГБТ-направленностью. Ну и тут близился день памяти трансгендеров, под него и замутилось мероприятие. Алиса рассказала Ксавье, Ксавье воодушевился, потому что его хлебом не корми, дай поучаствовать в каком-нибудь движе.
Ребята придумали серию одиночных пикетов с плакатами о дне памяти и о том, что ненависть убивает. Под это дело удачно подвели анонс просветительской лекции в университете Ксавье, и заверте...
- Лекс, у тебя есть связи с журналистами. нам бы пресс-релиз разослать, - спросил меня Ксавье.
- Дорогой, для тебя у меня есть база журналистов, но я тебе искренне не советую. Они ж все извратят, приправят гомофобной лексикой и будут вконтактик постить, - я уже успела обломать зубы о твердолобых городских журналистов, и даже начала собирать коллекцию тупых вырезок про себя, любимую.
- Ну пожа-алуйста!
- Да на, хосспаде, жалко, что ли, - я кинула в него файлом, - но я тебе говорю, в городе человеческих изданий два, и ты знаешь журналистов из обоих, обратись к ним.
- Да-да, так и сделаю.

Да ну конечно. Пресс-релиз разлетелся по адресам нашей вечножелтой прессы, с Алисой начали связываться какие-то непонятные девочки, представлявшиеся журналистками, задавать вопросы об ориентации и "не боитесь ли вы выходить на улицу?" Потом с той же риторикой подвалили националисты, псевдо-росгвардейцы, эшники и какие-то уж совсем стремные личности.

- Свяжитесь со штабом, - капала я на мозги ребятам, - просите юридической поддержки. И в полицию, в полицию по вопросам угрозы жизни.

И тут Ксавье принял офигенно верное решение. Он связался с Альянсом.

- Кто будет вечером в киноклубе? – Заговорщицки спросил Ксавье.
- Элтон Джон, - предположила я, - судя по твоему лицу.
- Не угадала.

Оказалось, поддержать активистов приехали не кто-нибудь, а отцы-основатели «Свидетелей конституции», одни из основателей прайда и вообще крутые чуваки. К тому же видеооператоры. Леша и Леша.

С ними все стало куда круче. Во-первых, потому что они были мастерами скользких шуточек, и я наконец-то смогла зачехлить свой сарказматор. Во-вторых, они, похоже, помогли договориться с полицией об обеспечении безопасности пикета, а также позвали еще двоих своих соратников. Забегая вперед, скажу, что без них мы бы натурально сдохли.

Я вообще не планировала ввязываться в это. Ну, может, только как видеооператор. И чтобы прикрыть ребят и обеспечить убежище, если начнется совсем пиздец. Увидев слаженную работу Леши и Леши, я было решила, что и без меня тут обойдутся.
- Нет, - Ксавье схватил меня за руку, когда мы все вместе сидели в кафе после фильма, - пожалуйста, останься. Ты нужна нам.
Я, кажется, давно научилась пропускать такую риторику мимо ушей. Но питерский прайд. Но Оля, которая решила прийти тоже. Но умоляющий взгляд Ксавье…
- Ох, ладно, - сказала я, предвкушая пиздец.

К сути. Пикет должен был длиться час, на одной из центральных площадей. Алиса поставила временный мемориал с пластмассовыми свечками, цветами и – в перспективе – фотографиями убитых на почве трансфобной ненависти.
Вначале было довольно тихо. На площадь нагнали аж шестерых полицейских. Толпу создавали в основном журналисты, половина которых оказалась моими знакомыми. Я пыталась притворяться мимокрокодилом, но не получилось.
- Клоун, - я подошла обнять моего боевого товарища еще по фестивалям, с которым мы не виделись года полтора точно, - ты что здесь?..
- Пришел вас поддержать. Я не член ЛГБТ, но то, что тут происходит – это важно.
- О, можете повторить еще раз, для репортажа, - рядом тут же материализовался Саня, спецкорр одного из двух нормальных городских изданий, - и ты, - он махнул мне, - тоже потом скажешь пару слов.

Ну, я и сказала. Пару слов, ага. «Подобные мероприятия проводятся не только для того, чтобы постепенно снижать уровень гомофобии и трансфобии в обществе, но и чтобы сказать всем тем, кто боится, всем тем, кто не может принять себя, чувствует себя больным, сумасшедшим, отвергнутым – вы не одни».
Ксавье послал мне восхищенный взгляд. Я ответила усталым закатыванием глаз.

Тем временем возле условного мемориала появилась Лена – координаторка Штаба.
- Я так горжусь Ксавье, - сказала она, снимая его на телефон.
Ксавье стоял без шапки (позёр!), со взглядом, устремленным поверх толпы, со своим плакатом «ненависть убивает», и представлял выгодную мишень не только для журналистов. Какой-то тщедушный провокатор тщетно пытался до него доиметься с классическим: «пидоры-убирайтесь-из-страны». Лена же вела себя так, будто мы находились на светском рауте.
- Ты смотри, что творится, полиция нас защищает, - отозвалась я.

На заднем плане полицейский как раз втолковывал одному из провокаторов, что гомофобная лексика – суть зло, и при повторении инцидента последует штраф за мат в публичном месте. И да, молодой человек (это о Ксавье) стоит тут совершенно законно, ничего не пропагандирует и соблюдает закон. Шок, афиг, потеряшечка, полиция действует в рамках закона и защищает ЛГБТ-активистов. Какой сейчас год?..

- Как закончите, заходите чаю попить, - предложила Лена, - я поехала в суд, увидимся вечером.
Лена, ты спасла вчера наши немудрые шкурки.

На краю площади собралась веселая толпа в разноцветных шапках – ярославские сторонники. Девочки из Альфы. Группа поддержки Алисы. Одногруппники и преподавательница Ксавье (упс! Вот так выглядит публичный камин-аут, милый).

А вот на другом краю площади толпились совсем другие люди.
- Бить будут, - рядом материализовался один из Леш, - если прилетит, страдай погромче, мне нужен красивый кадр!
Он махнул камерой. Я облегченно рассмеялась – саркастичные шутки успокаивали меня на раз-два.

Леша наклонился ниже ко мне.
- Алиса должна сказать полицейским, чтобы они встали рядом с вами и отгоняли тех, кто будет провоцировать. У нас есть путь отхода?
- Да, Штаб предоставляет нам убежище. Отсюда пять минут пешком.
- Не теряйте друг друга из виду. Держитесь вместе. Первыми в драку не вступать.
- Принято.

Быстро провожу инструктаж для остальных. Полиция как-то неохотно встает поближе.
Толпа приближается к нам. Несколько человек с лицами, закрытыми шарфами и респираторами, обходят мемориал и начинают топтать цветы и свечи. Полиция не реагирует. Еще часть группы уходит за деревья парка и начинает оттуда, из темноты, бросать яйца и, кажется, банки с энергетиками. Полиция делает несколько вялых шагов в их сторону.
Алисе прилетает в голову, когда она наклоняется, чтобы подобрать три уцелевшие свечи.

Оставшаяся часть группы притворяется блогерами. В нас тычут телефонами.
- Эй, ты, кого больше любишь, мальчиков или девочек?
- Мороженое, - отвечаю я.
- А девочек?
- Девочки классные, - я думаю о том, чтобы поцеловать Олю.
- И как вы ебетесь?
(Господи, мой любимый вопрос)
- С любовью.
- Но ты любишь члены?
- Обожаю! У меня дома коллекция гиперреалистичных фиолетовых елдаков. Если тебе не хватает, могу одолжить парочку.

Толпа задумывается. В отечественном дискурсе существует куча обесцененной лексики и соответствующих ситуационных шуток для геев, а вот с нахрапу оскорбить лесбиянку (которой они в данный момент считают и меня) не всегда получается.
- Оля, прикрой Ксавье, - сквозь зубы командую я. Рука Алисы перекинута через мое плечо, и сама она почти висит на мне, взгляд в пространство.

Мне не страшно. Я словно вернулась в школу. Это просто такая игра, я уже играла в нее прежде. Надо отвечать на вопросы, пока беседа не упрется в логический тупик. У них есть ножи? Баллончики? Черт, будет жаль мои новые глаза.

Сухой треск шокера в задних рядах. Защитят ли нас, если кто-то из них решит наброситься? Настойчиво отпихиваю Ксавье за свою спину, Оля сканирует пространство за нами, мы на этой гребаной площади как на ладони.

Шаг вперед.
- Мальчики, вы все такие классные, можно вас обнять?
Что-то с моим голосом, я перешла в очень высокий тон, и каждую фразу практически напеваю. Похер, теперь уже не скорректировать.
Первые ряды шарахаются назад. Я, конечно, не в первый раз угрожаю людям обнимашками, но чтоб с таким эффектом!..
- Паршивая тварь! - крик из задних рядов.
- Приятно познакомиться, - отбиваю я. Это очень легко. Это такая игра. Нужно отвечать на вопросы.
Один из тех, кто впереди, снимает нас, фонарик вспышки светит мне прямо в лицо.
- Ты, - разворачиваюсь к нему, - у тебя был вопрос. На меня смотри! Эй, там, на задних рядах, хотите меня – встаньте в очередь или займитесь пока друг другом!
Слева – условное плечо условного полицейского. Справа кто-то из адекватных журналистов продолжает съемку. Мой голос на записи. Я говорю о провокациях.
- Э-э, ребзя, гляньте, это же мужик!
Какое-то движение сбоку. Оборачиваюсь. Девушка-трансгендер. Длинные волосы, расстегнутая куртка. В ее глазах плещется ужас, но она начинает говорить. Рассказывает про себя, про то, как ее не принимали в семье, но что теперь времена изменились.

- Что у тебя между ног, - орет кто-то из провокаторов.
Девушка отшатывается, как от удара. Мы тут же встаем вокруг нее, Ксавье обнимает ее плечи. Леша оказывается рядом, теперь он говорит с ней – интервью для альянса, ты очень смелая, скажешь пару слов? Отлично, поехали. Еще раз приветствуем всех, кто нас смотрит, мы находимся сейчас на площади, в центре разъяренной толпы, полиция бездействует, это прямая трансляция, вы видите все, что происходит…

Тут полиция решает, что можно бы уже и вмешаться, и начинает оттеснять толпу от нас. Без пяти пять. Можно завершаться. Я говорю, что толпа пойдет за нами, поэтому разделяться нельзя, у нас есть убежище, мы идем туда. Алиса объясняет все одному из полицейских. Они сопровождают нас всю дорогу. Так и идем: впереди – я и Ксавье, затем Алиса, девушка, которая представилась Анной, еще двое соратников Леш, сами Леши, Оля, затем полицейские и далее – не очень уверенная толпа.
- Смотри, Ксавье, у нас прайд-парад, - говорю я.
Он нервно улыбается и берет меня за руку.

Позже я узнаю, что Д. был на площади (особо не светясь и не снимая капюшон), он вывел и посадил на транспорт разноцветную группу поддержки, едва до них начали докапываться.

- Смиренно прошу о политическом убежище, - торопливо проговорила я, распахивая дверь штаба.
- Заходите живо, - скомандовал Александр, заместитель Лены, - быстро, быстро, ребята.
- Раз, два… - принялась пересчитывать я, стоя в дверях, - девять. Осторожно, двери закрываются. Господа, эти все ваши, - говорю я полицейским.
- А, ну да, - спохватываются полицейские и начинают паковать всех в уазик.
- Мне ужасно неловко, - говорю я Александру, - мы натравили на штаб орду хейтеров.
- Ты реально думаешь, что мы бы оставили вас на улице? – возмущается он.

Все немного успокаиваются и начинают заниматься своими делами. Леша снимает подводку к интервью, я делаю чай, Алиса умывается, Оля строчит Мари длинный пост о событиях. Я тоже пишу – Дыму и Илье.
«Мы в порядке. В убежище. Вернемся вечером».

Вскоре приезжает Лена, обнимает нас, снимает стори для фейсбука.
- Мои герои, мои отважные герои.
Ксавье цветет и лучится. Я пытаюсь осмыслить последствия – и не могу.
Что мы сделали?..

Ксавье и Алиса зовут всех в Сычевник, у меня гора работы, которую нужно сделать до ночи, но я все же еду к ним. Из штаба уезжаем на такси, полиция вежливо ждет час, чтобы проводить нас от дверей штаба к дверям машин. Я знаю, что из соседнего парка за нами наблюдают, об этом сказали несколько журналистов и сторонников, которые пришли в штаб вслед за нами.

В Сычевнике – бедлам, батарея пивных бутылок на полу, гренки и плавленый сыр. Попугай по кличке Пися пищит, качаясь на жердочке.
- Конституционный беспредел, - говорю я ему. Попугай молчит и не повторяет за мной.
- Неправильно ты ему говоришь, - еще один питерский активист, гей-священник (и еще один мой кумир, которого я прежде видела только в интернете), подходит к клетке, - скажи «Пу-утина в Га-а-а-агу».
Попугай дико верещит в ответ, вылетает через открытую дверцу клетки и начинает наматывать кривые круги по комнате, врезаясь в шторы.
- Он всегда такой? – оторопело спрашивает священник.
- Да, это у него нормальное поведение, - отмахиваюсь я.
- Неисповедимы нормы биологические, - вздыхает священник, падает в кресло и открывает бутылку пива.

На меня налетает Д.:
- Богиня! Валькирия! Как ты их всех!.. Это просто… ну ваще!..
- Мой друг, - гордо тянет Ксавье, - она еще и не такое может.
- А все-таки жаль, что вас не побили, - вздыхает Леша, - такие кадры были бы, такие заголовки. Вон его страдающее лицо на первую полосу!..
- Тебе нужно его страдающее лицо? – Переспрашиваю я, - протирай окуляр, щас я его целовать буду.
Ксавье начинает так громко и возмущенно верещать, что перекрикивает попугая. Все смеются. Я предвкушаю пиздец.