[Alma-Almond]

Все началось с того, что Ксавье загадал загадку. То, что я приняла за цитату из Евангелия, оказалось на самом деле какой-то головоломкой, а Ксавье сказал, что не расколется до августа, если Дым сам не догадается раньше. На том и порешили.
И тут я поняла, что в эту игру могут играть двое.
Мы договорились встретиться всей толпой на площади. Всей толпой – это Ксавье, Дым, Мари, Кори и новенькая Конрад, по которой все тащатся. Ксавье написал, что опаздывает и ему очень жаль. Притом, что и я опаздывала минут на пятнадцать! Ужас, эти непунктуальные людишки с ума меня сведут.

«А Конрад ночевала у Кори», - написал Ксавье.
«ШТА?», - возопила я капсом. Я чего-то конкретно не понимаю в этой жизни. Всем кажется, что Конрад новичок, а потом выясняется, что она много про кого знает, не шугается с шуточек Ксавье, не шугается с предельной тактильности Кори и вообще делает вид, что всегда тут и была. Странно это, ох, странно.
«Кори написал, что они приедут еще через часик. Лекси, простии! Мы опозданцы», - предельная форма извинительности от Ксавье.

О похищении, книжных магазинах, танго для жизни и чужих тайнах

В общем, в итоге на площади оказались я и Дым.
- Кожаный ублюдок, - привычно определил Дым, - пошли пока в книжный, чего толку его ждать.
И мы пошли в книжный. Дым тут же затерялся между полками, а я отошла на лестницу сделать звонок, потому что связь в этом магазине ловит чертовски плохо.
«Дым мне не отвечает», - с тревогой написал Ксавье, - «что с ним?»
«Он в плену», - наклацала я, - «требую выкуп. Сто вертолетов и один доллар. Также запрашиваю политическое убежище в Мексике».
Ксавье: «О, нет, у меня есть только один вертолет! И один доллар! Ты не можешь так поступить!»
Я: «Найди нас, Ксавье, ты же не хочешь, чтобы твой друг пострадал. Поторопись, или я буду присылать тебе его плащ по частям»
К: «Ты бессердечная!»
Я (мстительно): «О, было у кого поучиться бессердечности!»
К: «Ты за все ответишь! Я найду тебя!
Я: «Заставь меня сожалеть»
К: «Где вы?»
Я: «В надежном месте. Однажды ты был рядом с ним. Ты догадываешься о его предназначении, но забываешь о его местонахождении. Мы в месте между язычеством и христианством. Ведьмина спутница укажет тебе дорогу. Поспеши».

Звонок раздался пару секунд спустя.
- Эй, так нечестно, - завопил Ксавье в трубку, - я тут играю в загадки! Эй, Лекси!
- Пытаешься отследить мое местоположение по звонку, - ухмыльнулась я, - не пытайся, помещение экранировано, а я просто вышла на улицу.
- Ладно, ведьмина спутница – это либо сова, либо кошка. И вы явно недалеко от площади, я опоздал на десять минут.
- Если только мы не воспользовались транспортом, - проворковала я, но смягчилась, - ладно, мы не воспользовались. Ты прав, мы неподалеку. Но и твое время уходит.
- Я бегу, - пропыхтел Ксавье. Видимо, действительно бежал, - так, ведьмина спутница – кошка у бара «Рокс». Я плохо представляю, где это.
- Мда, такими темпами ты ему не поможешь. О, друг мой, ты всегда был бесхребетным.
- А вот за это я отомщу, - прохрипел он, - когда добегу. Место, про которое я знаю. Значит, мы там были. Вдвоем или втроем. Там есть люди, кроме вас?
- Да.
- Между язычеством и христианством. Значит, рядом храм.
- Ты в центре, солнышко, здесь храмы на каждом шагу.

Дым появился у меня за спиной.
- Чего творишь? – заинтересованно спросил он.
- Доказываю тебе, что этот человек тебя не спасет.
- Пфф, даже не надеялся.
- Я слышу его голос, - раздалось в трубке, - так, я у кошки. А, вот вы где, сволочи!
- Ну вот, - расстроилась я и уткнулась в плечо Дыму, - ты испортил мне игру.
- Да ладно, все равно весело! - подбодрил он.

Ксавье налетел на меня, как буйный дракон.
- Ты! – шипел он, протягивая скрюченные пальцы к моему лицу, - ты-ы, ты-ы, ты-ы-ы! Лекси!
Потом он сдулся, как кошак, и начал ржать.
- Признаю, было весело. Ох, ты сегодня красивая. Знаешь, тебе пойдет жемчуг. Такие крупные длинные бусы в несколько оборотов.

Дым, пользуясь суматохой, скрылся за соседней дверью и, возвращаясь, гордо потряс пакетиком с тремя абрикосами.
Я привычно умилилась. Дым тратил невероятное количество ресурсов, чтобы продолжать делать жизнь искусством. Абрикосы были торжественно вымыты в туалете ближайшего кафе.

- Я не буду, - тут же открестился Ксавье, - я персики люблю.
- Пфф, нам же больше достанется, - невозмутимо ответил Дым, привыкший к его вывертам.
Я с урчанием вцепилась в свой абрикос.
- Идеально, - пробормотал Дым с набитым ртом, - цвет, вкус и фактура. Он великолепен.
Ксавье сглотнул.
- Ладно, дай. Но это только ради тебя.
Я хмыкнула. Ксавье с достоинством принял абрикос.

Когда с фруктами было покончено, мы медленно побрели в сторону торгового центра.
- Давайте я куплю нам мороженого, - оживился Ксавье при виде вывески «КФС», и тут же скрылся за дверью.
Кажется, это становится новой хорошей традицией. Не слишком ли поздно? Или никогда не поздно?

«А мы приехали», - отписался Кори, - «эй, договорились же встретиться на площади!»
«Ну да, это было час назад. Ладно, мы у КФС».
«Щас подойдем»
Кори и Конрад пришли, держась за руки и тесно прижавшись друг к другу. Эм-м. Не комментировать. Не комментировать. Кори тут же завладел моим мороженым и принялся методично его обкусывать.
- Куда мы идем? – спросил Кори, с неохотой возвращая мне мороженое.
- В оптику за очками для Ксавье, потом к Дыму в общажку по делам, и далее везде.

Вообще мы шли в конкретную оптику, в которой у Дыма была скидка, но заходили везде. В первой же оптике зависли на полчаса.
- Тебе пойдут тонкие черные оправы, - убеждал Дым.
- А мне нравится вот эта, широкая и фиолетовая, - упорствовал Ксавье, больше из вредности, - не люблю с тобой ходить по магазинам. Ты мне что-то выбираешь, а мне приходится возражать. Этак мы ничего не купим.
Он прелесть, не правда ли?

Потом мы пошли в другой книжный, вроде как за комиксами для Конрад, но в итоге просто висели там, разглядывая книги.
- «Секреты практической магии», - прочитал Ксавье одну из обложек и раскрыл книгу на случайной странице, - «Как научиться телепатии». Хм, а у них нет книги о том, как разучиться телепатии?
И выразительно посмотрел на меня. Я сделала вид, что меня ужасно интересуют ежедневники с енотами.

Потом мы проголодались и пошли в дорогой китайский ресторан, в котором дешевые бизнес-ланчи. Но бизнес-ланча мы не взяли, а взяли кто во что горазд. Дым грустил, потому что он не любит китайскую еду, и немного офигевал от цен. Мы взяли на всех огромный графин лимонада, и тут я поняла, что не люблю лимонад, и еще что у меня болит горло.
- А не заказать ли мне кофе? – почти одновременно спросили я и Ксавье, разглядывая меню.
- Ни в коем случае, - ожил Дым, - ты выпил уже три чашки утром, тебя и так трясет! А ты – он указал на меня, - болеешь, ты знаешь, как на тебя подействует кофе? Кроме того, что он и на тебя здоровую действует ужасающе.
Мы грустно вздохнули и отложили меню. Ксавье заказал себе вок, а я – роллов с сыром.

Да, я снова заболела. Вирус гуляет между нами тремя четвертый месяц. Илья по вечерам уже не в шутку говорит, что меня пора изолировать от этих людей. Я со смехом выстраиваю новую теорию о том, что меня заразили в лаборатории. На моей вене – два следа от игл. Откуда второй? Вот то-то и оно.

Кори ушел курить и разговаривать, Конрад увязалась за ним, и мы остались втроем. В качестве комплимента принесли крабовые чипсы.
- Что это? – подозрительно уточнил Дым.
- Это вкусно, попробуй, - Ксавье обмакнул чипсину в соус и протянул ему через стол. Я отвела глаза. Все как раньше, как раньше.
- М-м, это классно, - Дым подвинул миску к себе, - я сейчас все сожру, а этим ничего не скажем. Нефиг столько курить.
Я с солидарностью принялась уничтожать чипсы. Ксавье смеялся и тайком фоткал деревянную табличку «Reserved» на фоне Дыма.
- Не твой, вот ты и бесишься, - поддела я, заметив это.
Ксавье сделал страшные глаза.

Принесли кофе для Кори. Мы с Ксавье уставились на него одинаково вожделенными взглядами, и Дым на всякий случай отставил его подальше.

Принесли графин с лимонадом, и я тут же принялась выцеплять из него дольки яблока при помощи соломинок и китайских палочек.

Пришла восхитительная Мари в новых туфлях-силиконках и носках с матерной надписью на английском.

Потом Кори, наконец, вернулся, и тут же заграбастал руку Дыма, начав гладить ее пальцами.
- Мой мальчик, мой любимый мальчик, - ворковал Кори. Мы с Ксавье смотрели на это с одинаковым презрением. Не надо мешать одну жизнь со второй. В той, второй жизни, в которой Кори скрывает от родителей свою суть, Дым изображает ее парня. Ну то есть как изображает, стоит на подхвате и может ответить на звонок, если что.

- Твой кофе, - Дым свободной рукой придвинул Кори бокал, - пришлось прятать от этих.
Он указал на нас. Мы с Ксавье громко сглотнули.
- О, - выдохнул Кори, предвкушая игру, - хо-очешь?
Рука с бокалом оказалась возле моего лица. Я обреченно застонала.
- Нет! – одновременно вскричали Дым и Ксавье, - не делай этого!
- Ну, давай, - увещевал Кори, - пару глотков, мне не жалко.

Ксавье схватил меня за плечо и развернул к себе, чтобы поймать мой взгляд.
- Контроль! Отсчитывай от тысячи по семь.
- Эм-м, девятьсот девяносто три, - послушно начала я, - девятьсот восемьдесят шесть, девять…. Черт, я гуманитарий! Это жесть как тяжело!
- О, работает, - удовлетворенно ухмыльнулся Ксавье.
Кори фыркнул и, вернув себе бокал, присосался к кофе.
Я вздохнула.

Принесли еду. Конрад потянулась за своей тарелкой, и ее рука оказалась передо мной. Короткие рукава футболки не скрывали шрамов и ожогов.
- О, ты из нашей команды, - невесть за чем сказала я.
- Нет, - резковато ответила Конрад и отдернула руку.
Я устыдилась.

Мы ели, пробовали еду друг друга и болтали. В финале вместе со счетом принесли корзинку с предсказаниями. Мари выпало: «Ты получишь дар», и это было очень верно, потому что дар лежал в общажке. Мне выпал ничего не значащий: «романтичный звонок», а вот Ксавье: «Три лучших лекарства – время, мудрость и терпение».
Он поморщился и с досадой бросил бумажку обратно в корзинку.
- Ты не ценишь вещей, который могут иметь значение, - укоризненно сказал Дым.
- Это просто листок цветной бумаги с цитатой из ванильного паблика, - огрызнулся Ксавье, - уж прости, что я не храню всякий мусор.
- И всегда таким был, - невозмутимо закончил Дым.

Мы вышли из ресторана и продолжили бесконечный путь до общажки, снова с заходом в книжный, на этот раз в букинистический. Дым торчал внутри с четверть часа, пока мы изнывали на жаре, потом туда же отправились Мари с Ксавье, а я, Кори и Конрад остались снаружи.

- Хватит дымить, - в который раз с неудовольствием сказала я.
Кори демонстративно медленно затянулся сигаретой и отогнул мизинец.
- И что ты мне сделаешь?
Я действую стремительно, отвожу его руку с сигаретой, другой рукой пригибаю его голову и кусаю за шею. Наверное, слишком сильно, на шее остается алый след, который не бледнеет.
- Воу, - говорит Конрад.
- Воу, - говорит Кори и тянет край футболки вниз. Ниже моего укуса, над ключицей – еще один след, темнее и больше, видимо, сделанный утром.
- Так, я чего-то не знаю? – переспрашиваю я.
Конрад отводит глаза и смеется.
Нет, я решительно ничего не понимаю в этом мире.
- А ты хороша, - улыбается Конрад, - быстро справилась.
- Было у кого учиться, - бурчу я, хотя это ложь. Никто меня не учил. Это случайность.

Дым выходит из магазина с двумя томиками Маяковского. Удивленно смотрит на нас.
«Что-то случилось?»
Я открыто улыбаюсь.
«Ничего, Сердечко. Просто Кори».

Ксавье замечает в кустах кошку и тут же начинает с ней сюсюкаться.
- Я скучаю по своей кошке, - объясняет он, - я ее редко вижу, приходится сублимировать.
Кори достает из сумки котлету и кормит кошку.
- Я чувствую, мы никогда не дойдем до общажки, - говорю я Дыму. Он согласно кивает.

Я почти угадала – мы идем до нее тысячу лет. Встречаем еще одну кошку, меняемся темными очками, поем из Сплина, перебегаем дорогу, обсуждаем цветы и книги. Мари прочитала пьесу «Том на ферме» и пытается нам не спойлерить, но я тоже загораюсь прочитать. Наконец, мы оказываемся у общажки.

- Можешь зайти, если хочешь, - предлагает мне Дым. Только мне.
Он уверен, что я обладаю какой-то магией по отводу глаз людям. На самом деле мне просто везет.
- Надеюсь, в комнате не будет моего мерзкого соседа, - говорит Дым уже на парапете.
- Он про нас, кажется, что-то не то думает, - отвечаю я.
Ксавье возмущенно шипит и орет нам вслед.
- Ну же, возвращайся быстрее. Со СВОЕЙ девушкой!

Вахтерша скользит поверх нас равнодушным взглядом.
В общажке тихо, кружатся в солнечных лучах тополиные пушинки, пахнет краской, сигаретами, сексом, мусором и марихуаной.
В комнате Дым наливает мне воды, достает портрет Мари и лекарства для меня.
- Не такая гадость, которой ты меня обычно пичкаешь, - улыбается он.
- Нежный мальчик, - смеюсь я, - эстет.

Он переодевается из плаща и водолазки в черный джемпер.
- Ты в нем помрешь, - предостерегаю я, - через час станет еще жарче.
- Шрамы, - просто отвечает он, - Кори не должен видеть, и никто.
Я вздыхаю. Повезло нам все-таки с относительно холодным летом.

Выходим из общажки. Народ, кажется, успел повыяснять отношения, сидят какие-то пришибленные. Но Мари радуется портрету, и мне здорово видеть, как она искренне обнимает Дыма.

Мы идем в магазин, чтобы купить ништяков и идти на набережную. Покупаем огромную пачку сока, попкорн, чипсы. Ксавье невесть зачем прихватывает бутылку какой-то слабоалкогольной дряни.
- Фу-у, алкаш, - стебемся мы на кассе, - быдло!

Кори и Конрад, расплатившись, уходят курить за угол. Мы ждем их, лениво перебрасываясь репликами. Мари хочет убрать сок к себе в рюкзак – у нее единственной есть там место.
- Нет, он слишком тяжелый, - протестует Дым, - я в руках понесу.
И в доказательство своих слов он прижимает коробку спиной к парапету, чтобы Мари не могла достать.
Я подмигиваю Мари, встаю впереди него, беря его колени в мягкий захват своих.
- О, любовь, - я обнимаю его, Дым подается вперед, и Мари хватает пяти секунд, чтобы вытащить сок у него из-за спины и сунуть в сумку.
- Вот, - с улыбкой сетует Дым, - видишь, что ты сделала. Ты мной воспользовалась. Ты Далила, однажды ты лишишь меня сил.
Не думала, что это может быть так больно. Шутка, в которой только доля шутки. Ксавье тоже мрачнеет.
Дым встряхивает головой и смеется, показывая, что его не задело. Я открываю свой шоколадный коктейль и делюсь со всеми.

Кори все не возвращается. Ксавье идет за ним и возвращается пришибленный.
- Говорит, они к нам присоединятся. Пойдемте пока вчетвером.
И добавляет как бы про себя.
- О, я устал от этого.

Я тоже устала. Я чувствую себя хуже. У меня медленно поднимается температура, но это ерунда по сравнению с тем, что у меня подкашиваются ноги, и идти становится тяжело. Ксавье жаждет валяться на травке на склоне Стрелки, а дотуда еще два километра.
- Дорогой, не возражаешь, если я обопрусь на тебя? - Спрашиваю я Дыма. Он с готовностью подставляет руку.

Ксавье за моей спиной тут же начинает ревновать. Это просто смешно, милый. Мари берет его под руку, и мы идем, как две типичные парочки, болтая о море. Снова шутим про боязнь самолетов, про верхние полки в поезде, про дом, в котором мы будем жить. Ксавье обещается устраивать всем утренние медитации.
Мы добредаем до пляжа. Я буквально валюсь с ног.
Помереть на пляже - в принципе, это нормальная идея. Я вытягиваюсь и закрываю глаза.
- Ле-екси, - раздается требовательный возглас Ксавье надо мной, - вставай, ну вставай.
Я представляю, как проваливаюсь в глубокий темный колодец, где его голос не будет слышен.
Его руки оказываются на моих плечах. Он обнимает меня и рывком тащит наверх. Я бессильно утыкаюсь в его ключицу. Он протаскивает меня пару шагов.
- Давай. Живи. Танцуй.
Мы путаемся в ногах, делая несколько движений из танго. Когда мы танцуем, мы всегда думаем о Томе на ферме. Ксавье смеется и прогибается назад.

Здесь нас находят Кори и Конрад. Мы некоторое время сидим и болтаем, делаем фотки, с тревогой разглядываем черные тучи, которые подбираются все ближе. Наконец, мы решаем, что пора идти по домам. Кори идет медленно – из-за погоды разболелась нога. Я тоже едва жива, так что мы тащимся к остановке со скоростью улиток.

- А если я умру, вы будете навещать меня в больнице? – невесть к чему говорит Мари.
- Чтобы выкрасть твой труп и кремировать? – предполагаю я.
- Ладно, неправильно сформулировала, - машет рукой Мари, - но вы поняли.
- Эх, а мне нельзя умирать, - сетую я, - кто позаботится о вас? Но если я впаду в кому, вы будете меня навещать?
- Я буду приносить тебе грейпфруты, - серьезно говорит Дым.
- Ага, а Ксавье будет их жрать, сидя на моей кровати, - отвечаю я.
- Эй, исключительно для того, чтобы у тебя был стимул прийти в себя и отнять их, - парирует Ксавье.

Мы снова смеемся. Кори со своей ногой окончательно отстает и предлагает нам идти до остановки без него. Конрад остается помочь. Мы прощаемся с ними, а через двести метров – и с Дымом. Он пойдет пешком по набережной.
Обнимаю их бесконечно. В глазах Ксавье плещется такое страдание, что мне становится не по себе.

Некоторое время мы следим за удаляющейся фигурой Дыма. Он идет по нижней набережной, а мы – по верхнему ярусу.
- Давайте его догоним? – предлагаю я.
- Зачем? – бесцветно говорит Ксавье.
- Чтобы сказать, как мы его любим. Ты можешь не говорить.
- Не догоним, - с сожалением говорит Мари, - далеко, а тут нет перехода.
- Когда-то я уже бежала за вами, - грустно говорю я, - две площади, три пешеходных перехода, почти километр сквозь чертову апрельскую метель.
- Что это изменило? – вздыхает Ксавье.
- Все?