Жизнь моя полна удивительных перипетий. Как только все становится кошмарно плохо в плане отсутствия времени, я валю в какой-нибудь другой город. Так из Костромы я когда-то свалила в Ярославль, из Ярославля – в Москву, из Москвы – в Рязанцево (вечная моя тринадцатая зона, место уединенного отдыха, ибо фиг меня там кто найдет). Из центра города я валю в лес, а из леса – в общагу.
В общем, приперли очередные горячие деньки, и вздумалось мне свалить в Москву. Ладно, вру, Москва была запланирована.
Планы, как водится, пошли коту под киль.
Приехала я радостный долбоеб в шесть утра.
«Привет, Москва-а!» - мысленно заорала я, выходя из вагона и с наслаждением вдыхая смешанный аромат бензина и угля.
«Приключения?» - азартно донеслось в ответ.
«Э-э, нет…я так, наверное, как бы мельком…» - обозначила я.
«Приключения!» – утвердился город.
Москва
Чтобы ничего не произошло, я решила пару часиков посидеть на вокзале. В темноте мыкаться повсюду с рюкзаком и штативом было не в кайф, хотя смутное желание все бросить и бегать по городу кругами доставляло. В итоге я села верстать инфернальный макет, и время, как обычно, куда-то провалилось.
За утро выяснилось несколько вещей: мой добрый мтс нагрел меня на 70 рублей, телефон заглючил симку, Элле позвонила, что гонорары появятся только ближе к вечеру.
Короче, когда я опомнилась, было уже 11 с лишком. Времени не осталось ни на нормально посидеть, ни съездить в любимый артплей, ни забуриться в книжный, ни даже (окстись, окстись!) коварно позвонить Эдварду в лабораторию, чтоб ему не очень скучно было жить.
Поэтому свободный час я просто гуляла в какую-то абстрактную сторону. Абстрактная сторона тоже приносила свои нишятки в виде уличного искусства и уличного же пипла.
Затем мы встретились с обаятельно-чудесной Йорингель, и пошли штурмовать студию.
Я снова продемонстрировала весь талант криворукого оператора в сочетании с кривоногим штативом. Минус на минус по идее должен дать плюс. Посмотрим, посмотрим.
Студия блин очешуенная. До этого мне как-то не доводилось бывать в таких конкретно-фотографических местах, чаще всего это были просто какие-то углы с натянутыми простынями, а то и вовсе чьи-то переоборудованные квартиры. А тут – роскошные катакомбы с милым сердцу минимализмом и фиолетовыми стенами.
В студии мы висели до трех (и ей-бо, повисели бы еще), но мне надо было за деньгами. Бухгалтерия в X-mo закрывалась по идее в пять, а на деле – могла и в пол-пятого, и даже блин в четыре. Поэтому мы успели только выпить кофея (я побывала в старбаксе, уи-и-и!), и я помчалось.
Помчалось, сбивая все на своем пути. Это был не самый жесткий кофеиновый приход в моей жизни, но тоже что-то.
Один из самых жестких приходов, помнится, случился со мной как-то раз, когда мы с Монамурром и друзьями пошли в «Чердак» играть в Элиас. Дернул меня дьявол отведать местной мокки, и вот с нее-то меня унесло. Надобно понимать, что мокка была употреблена в непотребское время 9 вечера, а ушли из бара мы этак около одиннадцати.
Отпустило меня ближе к четырем утра. Все это время одна часть моего сознания решала какую-то теорему (я ничего не смыслю в математике О_о), другая – генерила трекнижную идею, а третья цитировала Джимми Кларка в оригинале голосом глав.вреда Богомолова. При этом сердце мое отплясывало джигу-дрыгу совместно с ногами, так что Монамурр не спал вместе со мной.
В офис я влетела без двадцати, попыталась врезаться в двери, в охранника, в турникет, в лифт, в людей в лифте и тэ пэ. Но я успела. Мне дали целую кучу деньжищ. Потом кучу бумажищ, в которых нужно было расписаться и обязательно половину забрать себе. А потом мы с Элле спустились к ней, и мне дали целую кучу книжищ. В совокупности с другой кучей книжищ, которые я заказала.
-Эти полстола – твои. – Широким жестом указала Элле.
-Мне понадобится пакетик… - пробормотала я.
Элле нахмурилась и полезла под стол. Через некоторое время она извлекла оттуда полметра пленки, скотч и Нечто.
Нечто, судя по всему, пережило обе войны и было переходящим солдатским трофеем. В разное время Нечто хранило внутри себя запас тушенки, пленного фрица, отряд боевых енотов и средних размеров фургон. У Нечта была куча завязочек и длинный пояс, который волочился по полу, весело бряцая непонятными железками, которые, предположительно, должны были как-то крепится к телу.
Элле задумчиво оглядела Нечто с выражением «я хз, откуда оно здесь взялось». Коллеги ее дружно и почему-то злорадно захихикали.
-Бери – дарю. – наконец, решила она (по кабинету пронесся вздох то ли облегчения, то ли предвкушения).
Я задумчиво дернула завязки и заглянула внутрь. Со дна Нечта донеслось гулкое эхо. Я из интереса положила туда первую книжку. Она долго падала вниз, шелестя страницами, громыхая жестянками от тушенки и косточками пленного «языка». За ней отправились еще тринадцать книжек, штатив, папка с договорами, еще одна папка с договорами…
А потом мы с Нечтом и еще одним моим рюкзаком шли по улице. Вернее я шла, а рюкзаки тащились. Прохожие тоже тащились. Мы так и не нашли применения большей части завязок и меньшей части железок, поэтому просто увязали все в один предположительный баул, свернув пространственно-временной континуум Нечта в подобие обозримой ноши.
На вокзале ко мне тоже пришли подивиться (хорошо, не солдатики, которые обретались примерно там же). В электричке я ухитрилась упихать Нечто на верхнюю полку и старательно делала вид «моя хата с краю, а я ботан сижу днк изучаю». Чистая между прочим правда, сидела в фотошопе ДНК гнула, ибо логотип фармацевтической хрени до сих пор нас не отпустил.
А потом электричка кончилась, и мы с Нечтом пошли ко мне в общагу. Но я вам как-нибудь потом об этом расскажу.