Москоу 7-8 апреля

[Alma-Almond]

Я не рассказываю про Брюно, потому что мне влом. Потому что это будет что-то стиле "о-боги-префере-совсем-рядом-рокер-цветы-фанаты-божечки-божечки-михайлофф, отойди". Поэтому я расскажу о второй поездке в Москву, случившейся через два дня после этого.
-...разносторонне одаренные, прекрасные таланты, юные умы, надежда России, будущее планеты... - Профессор за кафедрой забирал все выше, и мы делали ставки, докуда он дойдет.
-А Вы из какой секции? - Спросила я грациозную девушку через два сиденья от меня.
-Дифференциальные уравнения. - Хрустальный голоском ответила она.
Я совсем приуныла. Позади меня сидели двое биоинженеров (изредка нагло ржущих, пинающих спинки кресел и клеющиеся в девушкам, но все же).
-Не грусти, я искусствовед. - Поддержала меня девушка с соседнего ряда.
Изредка я поднимала голову, пытаясь по внешним признакам определить собратьев-журналистов. Потом вновь утыкалась в книгу. Юные умы России проверяли почту, сидела на фейсбуке или тихонько дремали. Профессор, похоже, не добрался до туманности Андромеды, и теперь увлеченно предсказывал нам будущее, в котором мы, надежда и опора, молодые ученые, лаборанты, техники, космонавты...

хостел

Моё жилище на эту ночь располагалась в еврейском квартале. Знаете, звезды давида и граффити повсюду. Мне нравилось то, что к нему не ведут никакие указатели, кроме рисунка в виде яблока над дверью. Хотя, если вдуматься, такой же избитый маркетинговый ход, как все другие.
Еда из супермаркета. Клубничное молоко, потому что оно продавалось со скидкой. Вернее, дешевле, чем все остальное. Печенье, потому что оно одинаковое в любом городе. Орехи, потому, что дешевые и потому, что хочется. Или кажется, что хочется.
Район, заполненный кофейнями. Очень хояется кофе, но ты не можешь понять, твое это желание или навязанное кем бы то ни было извне.
Район, заполненный кофейнями и книжными магазинами. Район бородатых евреев и не менее бородатых хиппи. Район кожаных курток рокеров и черной униформы охранников.
Хостел с мебелью из икеи. Хостел, в котором нет дорожных чеков, договоров и квитанций. Десять кроватей вместо указанных в описании восьми. Пятеро или шестеро девушек также приехали на конференцию.

Прогулка по Чайна-Тауну. Граффити, книги, люди

После ужина и знакомства с дерганым косноязычным жильцом Женей я отправляюсь на прогулку по Чайна-Тауну, захватив с собой камеру. Она сразу превращает прогулку в исследование сродни «Дозору», потому что стены испещрены надписями, указателями, знаками и рекламками. Гигантский «Дом, в котором». Я брожу по его комнатам-улицам, заглядываю в переходы-переулки и читаю, читаю, читаю. Царит серый вечер, теплый и спокойный, прерываемый редким дождем. На улицах - практически ни единого человека. Я иду, остро ощущая удовольствие от одиночества и тоску от него же. Я – маленькая песчинка на бесконечном обнаженном пляже под сереющим вечерним небом.
Ноги сами несут меня в знакомом направлении, но я не позволяю себе сразу ворваться в царство уличного искусства и собственного напряженного безумия. Вначале я обхожу кругами переулки, словно охотник, подкрадывающийся к добыче, хотя следовало бы говорить наоборот.
Проводя рукой по стенам, я уже начинаю разбираться в аббревиатурах и надписях. Я отмечаю те, что выполнены в едином стиле. Я думаю о том, что мне бы хотелось и этого тоже.
Вообще-то, я думаю так обо всем, с чем сталкиваюсь. Я хочу также. Я хочу этого же. Я хочу, как они. Я хочу еще. Я хочу.
Катриш говорит, это потому, что я – творческая натура. Я считаю, что это инфантилизм чистой воды, пополам с юношеским максимализмом и общей неуравновешенностью.
Я натыкаюсь на абсолютный бомжовник позади роскошных бизнес-центров. Бомжовник с провалами-подвалами и кучами человечьего дерьма. С вызывающей ярко-зеленой стеной подъезда в обрамлении полуразрушенных красно-серо-кирпичных. По боку другого дома змеится трещина. Рядом растет дерево и, если смотреть сбоку, трещина кажется его ветками.
Где-то в переулках я вижу рыжего парня с фотоаппаратом. В дальнейшем я встречаюсь с ним взглядом еще несколько раз. В конце концов, он выходит из-за железных ворот, на которых нарисованы дети, объятые пламенем и кричащие от ужаса.
-Мы шпионим друг за другом, верно?
-Получается что так. – Отвечаю я. - Но я не со зла.
-Я знаю. – Говорит он.
Я стою, ожидая, что он скажет еще что-то. Но он не говорит. Мне это тоже нравится. Молчаливое предложение: оставайся в моем пространстве, если хочешь.
Две девушки фотографируются на фоне разрисованных стен. Я предлагаю сфотографировать их вместе. Они радуются. Приходят еще люди и тоже начинают фоткаться с ними. Уходя, я слышу, как одна девушка говорит другой «какие здесь чудесные люди».
Я была в гиперионе и гладила книги по корешкам. Играло радио.рок с «Photograph» Nickelback и Битлами. В букинистике продавали Маргариту Пушкину. Мне хотелось их чаю и поваляться на одном из этих мягких пуфов, но я не решилась. Пыталась побороть своё болезненное влечение к книгам Эрика. Кажется, у меня начинает получаться. Возможно, это вызвано тем, что я их уже почти все скупила.
Когда я вышла из магазина минут сорок спустя, шел мелкий дождь. Взъерошенный мужчина курил под козырьком. Девушки по-прежнему фотографировались, все сильнее оголяясь. Мне на них смотреть было холодно, мужчине, по-видимому, интересно.
Все прошлые разы не могла себя заставить войти в маленький коридорчик с приветливо горящей красной вывеской и кучей металлолома. Отворачивало. Сейчас решилась.
Там оказались жуткие нарисованные морды и симпатичный магазин с дорогущей одеждой. На выходе привлекательный лохматый чувак, восседая на металлоломе, болтал по телефону о каких-то поставках с каким-то Деном. Я немедленного захотела этого тоже. В смысле, болтать с Деном о поставках.
Неподалеку было подвальное кафе. Из тех подвальных кафе, которые возникают внезапно среди руин. А ты просто смотришь и прикидываешь, что кофе там по цене нитинола.
Когда я все же оторвала себя от этого места, было уже семь с лишком. Я подумывала вернуться в восемь-девять. Поработать и повторить что-нибудь к конференции.
Я остановилась на перекрестке и решила все же заглянуть в Додо. Это был мой выигрыш.
Мы пили чай с шоколадными палочками и болтали о книгах. Заговорили о Мариам Петросян. Девушка (позже я узнала, что ее зовут Ида) с двумя синими хвостиками ( я немедленно захотела себе такие) оказалась Парящей. Я назвалась тоже. Мы обсуждали Хью Лори и Хью Джекмана, особенно второго, как он сидит в домике в заснеженной Канаде, зажав в когтях сигару, и пишет свои юмористические рассказы. На кассе продавали живые кактусы и розы в ампулах. Я поинтересовалась, кто поливает их, пока они не найдут своих хозяев.
-мы и поливаем. – Объяснила вторая, безымянная, девушка.
-а розы?
-да это те же кактусы, только крашеные. – объяснила она.
Я поразилась, как это похоже на жизнь.

Вечер и ночь. Техники общения

Чуть позже вечером в хостеле я познакомлюсь с огненноволосой Яной, которая окажется моим видом. Мы будем болтать об особенностях обучения в разных городах. Мы будем сидеть на разноцветных продавленных диванчиках в «комнате отдыха», пить клубничное молоко и пытаться не залипать в огромный телевизор. Это трудно именно потому, что он огромный. Изредка мы вместе смеемся над какой-нибудь шуткой из тнт-шного сериала, и потом вновь возвращаемся к разговору.
Ложимся мы рано.
В коридоре идет какая-то возня. Фоном надрывается девушка (Нет! Нет! Не надо!), с такой интонацией, что не совсем понятно, умоляет она о пощаде или о продолжении.
-Чего дают? – Интересуюсь я.
-Та, мужики территорию делят, а Джина их разнимает. Хочешь, иди посмотри. – Отзывается одна из девушек.
На грани слышимости раздается звон, какой бывает, когда двое пытаются убить друг друга взглядами.
-Да нет, спасибо. – Говорю я.
-Я тут третий день уже живу, такая фигня. – Лениво отвечает девушка.
Вообще хостел оказался довольно шумным и слегка бестолковым, но мне было как-то пофиг. Настоящая, пусть и небольшая, кровать, мягкое одеяло, тепло, темнота, 10 часов сна.

Утро

Утро. Солнце проникает сквозь зеленые занавески. Тишина, идиллия. У кого-то приятным женским голосом надрывается будильник. Уже четвертый раз, за что хочется убить его обладательницу, но сон дороже.
В коридоре раздается смешанная русско-английская речь. Заметно, что английский для обоих собеседников неродной.
Я смотрю на часы и нехотя выползаю из-под одеяла. Здравствуй, новый день.
-Good morning, Хавьер. Привет, Мария. А где Джина?
-Отдыхает. Типа выходной. – Отвечает Мария.
Она определенно поживее, возможно, из-за начала смены. Мне это знакомо. Перешучиваясь с ней, я собираю свои вещи. Из кухни выходит очень мрачный Женя (из чего я заключаю, что Джина в итоге не досталась никому) и, ни на кого не глядя, топает в свою комнату.
Я провела абсолютно ленивое утро, ничем особо не занимаясь, и вышла из хостела в 11, то бишь, по правилам хостела, в момент вежливого выпинывания гостя ногой. Правда, можно было оставить вещи в «комнате отдыха» сколь угодно долго.

День. Самокат

Я успела дойти почти до Кремля, прежде чем меня накрыло. Я посмотрела на часы, прикинула расстояние, прикинула финансы – и решительно свернула в прямо противоположную сторону от той, в которую собиралось. Теперь идти было быстрее. Становилось жарко, и я раздумывала, что бы мне еще снять. Вариантов было немного – шапку или свитер, или и то и другое, но остановиться было негде – я шла по мосту. Плюнув на приличия, я вышла на площадку, сбросила сумку, поверх – куртку, шапку, сняла свитер, одела куртку и запихала лишние вещи в пакет.
Через пятнадцать минут я стояла возле знакомой стальной двери. Она была закрыта, но в здании горел свет.
«Зачем я сюда пришла?» - подумала я. – «Они вообще меня помнят? Может, лучше вообще сейчас уйти?».
С этими мыслями я вдавила кнопку звонка. Дверь открыл незнакомый мне мужчина.
-Я могу вам что-то подсказать?
Я хотела притвориться мимопроходящей, но изо рта уже вылетели слова.
-Подскажите мне Полину, пожалуйста.
-Ты приехала! Приехала! – Девочки повисли у меня на шее. – Офигеть, ты приехала! Ты как тут…и вообще…так, чай! Чай щас будем пить!
И мы пили чай и болтали, и болтали, и снова пили чай. Мне трогательно предложили последний кусочек шоколадки.
В общем, я была очень тронута. Я оставила частичку души этому месту, и была рада, что мои надежды оправдываются.

День. Арчи

В МГУ я шла тоже пешком. Офисные клерки на самокатах – это просто милашество, скажу я вам.
Мы с Джоуком договорились встретиться, и я села в холле, дожидаясь его. Я думала, что не разгляжу его в толчее студентов, но я ошиблась.
Оранжевые ботинки, всевдоофисная голубая рубашка, с клетчатыми вставками на локтях. Волосы, которые не лежат ровно, даже если вылить на них литр лака.
-Арчи, ты можешь больше не расти? – Заорала я, подняв голову. По ощущениям, я не достигала ему и локтя.
Он только ухмыльнулся.
Мы торчали в столовой, Арчи познакомил меня со своей девушкой – метр роста (интересно, как они общаются?). Они выглядели абсолютно довольными. Я перечисляла всех наших общих знакомых – кто в полевой журналистике, кто на режиссуре, у кого уже семья и дети. Арчи рассказывал о своем новом увлечении – немецком языке.

А потом я пошла на конференцию и заняла там первое место, но я об этом лучше потом цитатами расскажу. Если не забуду.