Вчера утром я узнала, что в тринадцатой зоне много каких-то невменяемых зверей. Когда утром я вышла из дома, было ещё совсем темно. Проходя по двору, я переключала носитель на плеере, а когда подняла голову, чуть этот самый плеер не уронила. На меня смотрели собаки. Штуки три-четыре, может, больше. Они стояли неподвижно, широко расставив лапы и наклонив головы. Все как одна в упор смотрели на меня и не двигались с места. Пересекая двор, я честно старалась не ускоряться и думать о том, какая из них первой решит, что моя тушка вполне сгодиться в качестве апперетива к завтраку. Свернув за угол, я выдохнула и вздрогнула. Огромный чёрный дог стоял посередине дороги. К счастью, у него был хозяин, и на свист пёс посторонился, глядя сквозь меня. Кажется, я начинаю понимать, почему Монамурр не любит собак.
Моя тень вчера явно была в ударе. Видать, вдохновилась ночью. Всю первую пару я с трудом удерживалась от того, чтобы в простых печатных словах объяснить Шестёрке, в чём она неправа и куда ей можно отправиться исправлять ошибки. Вообще-то я рассчитывала посидеть молча, от греха подальше. Но нет, все опять радостно свалили на меня «удовольствие» ответов на семинаре. Это они зря. Я натурально давила на несчастную Шестёрку, в красках расписывая исследования психики, проводимые в фашистской Германии, чуть не сорвалась на подробный рассказ о ментальных пытках Корпорации с ремарками о степени моего в них участия. Случайно поймав свою ухмылочку в отражении ноутбука, я ужаснулась. Последней каплей стала, кажется, теория о Творцах и критиках. Когда Шестёрка, путаясь в аргументах, признала, что да, она всё-таки критик, мне хотелось рассмеяться ей в лицо.
Усилием воли я всё-таки заставила себя заткнуться и изобразить послушную девочку.
Моя тень настойчиво требовала выхода и скреблась в виски образами плавных отточенных движений ножа, чётких поворотов и выпадов, свистом ветра в прыжке.
До восьми мы просидели за сшиванием и проклейкой блоков. Маргелла сказала, что зачёт мы не начнём, пока не представим ей блоки. Задания к этому самому зачёту она села писать на одном из компов в кабинете, и в одну из её отлучек (со второй попытки) я сфлешила задания, так что последние три часа мы по очереди беспалевно подходили к нининому ноуту и записывали в пропуски ответы.
-Да бросьте, она это специально. – Сказала рассудительная Ксюша. – Она же понимает, что мы бы попытались.
Паранойя, похоже, зашкаливает не только у меня.
В пол седьмому от голода начала зверски кружиться голова. Только в таком состоянии можно резать курицу пластмассовой чайной ложечкой (хотя, вспоминая болванки в Корпорации…). Я великодушно поделилась с Ниной едой, она – коржиком. Кофе был отвратительным даже на вид, но Нина всё равно влила в себя стакан. Я даже не пыталась.