Умер позвонил в девять вечера.
- Красный код. Можно мне?..
- Приезжай, конечно, - быстро сказала я, - молока привези.

В связи с обилием гостей молоко заканчивалось в рекордно короткие сроки.
В десять совершилась пересменка: муж вернулся домой, Дым и Мари ушли, и приехал Умер - в прикольной вязаной шапке, шарфе с моржами и с неизменным военным вещмешком.
- Я тебя каждый раз как солдата встречаю, - усмехнулась я, - с вещами и в берцах.
- Ну так, - улыбнулся он в ответ, возясь со шнурками, - ты еще мою рубашку младшего лейтенанта не видела.
- Ужинать будешь?
Короткий благодарный взгляд.

- Твой ужин. Твоя одежда. Твое обезболивающее. Твой стакан молока. Твой поцелуй за встречу, - я быстро коснулась губами его виска, расставляя тарелки.
Умер вытянул свои бесконечные ноги под столом и торопливо принялся за еду.
Я села напротив с кружкой чая и взяла себе печенье.
- Все расскажу, только поем, - сказал он с набитым ртом, наткнувшись на мой выжидающий взгляд.
- Ой, конечно. Извини, - я смущенно отвела глаза.
- Хотя что я могу тебе сказать такого, чего ты еще не знаешь?
- Ну ты расскажи, а я тебе обозначу, о чем я была не в курсах - хитро улыбнулась я.
- Информа-атор, - довольно протянул он, - вот так ты все и узнаешь, а?
- Бывших журналисток не бывает. Считай это профдеформацией.

Забавно, как по Блошке циркулируют богемные компании, смешиваясь в немыслимых комбинациях. Люди движутся мимо нашего с Умером прилавка, останавливаясь поболтать, обнять кого-то из нас, выяснить последние новости, и я чувствую себя в центре информационной паутины.
Вон Дерти, коротко выбритые волосы на висках выкрашены в сиреневый, он болтает с Дымом, давно мечтал познакомиться.
Рядом с ним - Алекс, один из последних любовников, красивые глаза и пальто, длинный темный шарф небрежно закинут на плечо.
Его фотографирует их общий друг, чья подружка-художница будет на следующей неделе рисовать Дыма (обнаженным?). И чьи друзья, в свою очередь, мечтают затащить Дыма к себе.
Умер узнает кого-то с вечеринки - судя по вызывающей улыбке, посланной в толпу.
Ко мне подходит поболтать девица, с которой мы выбили бесплатное место на ярмарке, и тут же переключается на Умера, узнав, что он дает уроки гитары.
Евгений, фотограф, с которым мы работали весь прошлый месяц, интересуется фотоаппаратами, которые Умер выставил на продажу.
Мимо меня пробегает Софа, из школы одаренных, кажется, она должна была закончить обучение в прошлом году. Заметив меня, она вспыхивает улыбкой.
- Где ты сейчас, Соф? - спрашиваю я.
- На журналистике, - гордо отвечает она.
- Бедная девочка, - вырывается у меня, - ой, я хотела сказать, счастливых тебе крыш.

Ну а уж когда рядом с нами оказывается Ксавье, каждая вторая девушка оказывается его однокурсницей, и возле нас образуется водоворот из улыбок и объятий.
- Хол-лодно, - стонет он в мою сторону. И тут же, без перехода, - Лекс, я клянусь, я отомщу тебе за то, поддерживаешь сплетни обо мне.
- Тогда в четверг я подделаю документы в лаборатории и выставлю дозу в 550, - отбиваю я.
Ксавье возмущенно фыркает.
Бесконечная игра в "я тебе отомщу".
- Хо-о-олодно, - он доверчиво прижимается ко мне, и я расстегиваю свою куртку, чтобы укрыть его.
- Еще полчаса, солнышко. Сегодня хороший день для торговли.
- А потом мы пойдем есть? - с надеждой спрашивает он.
- Пойдем, - соглашаюсь я.
- И там ты мне все-е-е расскажешь! - Тут же меняет тон он.
Как перестать любить этого ублюдка и смотреть на вещи объективно?.. Кому-нибудь вообще удавалось?

А то вот еще открылся в городе новый Темный клуб, и мы, конечно, поехали проверять, че дают. Тем более билеты были дешевейские, а нас собралась толпа. Толпа - это в смысле девы, Лин, Дым и Умер. Несколько дней я с любопытством зазывала на движуху Ксавье, но тот, видно, переживал личностный кризис, потому что Умер, подлая коварная коварь, решил сыграть в Мать-Фемиду, и заявил ему, что в клуб он едет исключительно кого-нибудь подснять. Очень такая двойственная ситуация, ответочка к карме Ксавье, и тут непонятно, сочувствовать или подло издеваться. На всякий случай продемонстрировала и то, и другое.

Про вечеринку, ложь и странные совпадения
Я пережила парочку не самых легких ночей, пытаясь стабилизировать Дыма, организовывая взаимодействия мальчиков с внешним миром, планы на строительство, фем-лекцию с приезжими столичными лекторками (всякие неприятные орг-штуки легли на мои плечи, которые уже давно отвыкли держать небо и вообще стабильно работать), выбивая бесплатное место на Барахолке, зарплату с основной работы и некоторые другие долги, а также строя разные планы на следующую неделю. Ночи были слабосонные, и к вечеринке я уже была малость мертвенькая. Как и все окружающие: Мари страдала из-за больной кошки Маркизы, Оля - из-за обилия репетиций, Дым - из-за личностного кризиса, Умер - из-за болезни, Лин просто страдал находиться в одном помещении с людьми.

А еще эти сволочи приходили рандомно. Я, как хорошая девочка, приехала к одиннадцати, по пути захватив Лина из Макдональдса. Умер опаздывал, и еще они договорились с Олей рисовать ему мейк-ап. Мари и Дым поздно возвращались с фестиваля кино, уставшие и злые, у Дыма к тому же была тяжелая рабочая неделя, а у Мари - бессонная ночь.
"Уроды", - с наслаждением клацала я в общую беседу, - "когда вы уже приедете? Тут, между прочим, классная музыка. Пинк Флойд. Ну где вы, кожаные ублюдки?.."

В общем, Дым по приходу просто упал мне в руки и позволил доволочь себя до регистрации, а Мари так злобно швырнула свою куртку на вешалку, словно надеялась отомстить за все грехи мира.
Умер был потрясающе накрашен Ольгой - смоки-айз в лучших традициях. Ему божественно идут черные тени.
Умер по приходу начал бухать маргариту, а Ольга - дорогущий виски. Она медленно цедила напиток из широкого стакана и с интересом осматривалась.
- Быстрее, я хочу танцевать, - торопила я.
Оля предложила стакан Дыму, и он осушил его одним длинным глотком.
- Эй-эй, полегче, - осадила я, - вечер только начался, на что это похоже.
- На протест жестокому миру, - предположил он.
- Это же виски. Оно должно быть медленным, как анальное проникновение.
- Лекси, меня от твоих метафор сейчас стошнит. Ох, здесь есть человек, с которым я не хотел бы встре... вот кстати и он.
Шарахаться от барной стойки было некуда. Я узнала этого человека - по фотке с сайта клиники. Мельком успела отметить, что у него действительно великолепное, гибкое тело - медицинский халат, очевидно, скрывал достоинства его фигуры. Сейчас же на нем были зеленая военная куртка с нашивкой "023" на плече, узкие брюки и высокие ботинки. Его взгляд изподлобья быстро сменился на вожделеющий.
- О, мой мальчик, - он пылко поцеловал руку Дыма.
Кажется, именно в этот момент я ощутила, что испытывал Ксавье в приступах ревности. "Мой мальчик"?! Какого дьявола этот чужак себе позволяет?
Мы по очереди представились - просто из вежливости. Доктор до боли сжал мою руку.
- Приятно познакомиться с друзьями моей драгоценности.
Он ушел быстрее, чем я успела придумать язвительный ответ.

Оттормозившись, я все-таки затащила людей на танцпол. Но уже через десять минут Дым потянул меня обратно - и прочь наружу.
- Хочу на воздух, - неубедительно соврал он, - здесь душно.
- Этот человек рассказал о другой страшной тайне Ксавье, - сказал он позже, на продуваемой всеми ветрами улице, где я цепенела от холода в легкой тунике, открывающей одно плечо, - они виделись в июне, черт. Быстро же Ксавье оправился после произошедшего, а? Я не хотел говорить, но ты бы все равно узнала.
Я люблю, когда мальчики преувеличивают возможности моей информационной паутины. Но, черт, какого дьявола ты творил в июне, Ксавье?!
- Что я могу сделать для тебя? - с тревогой спросила я, обнимая Дыма.
- Ничего, - привычно ответил он, - пойдем танцевать.

И мы танцевали. О, мы танцевали. Алые и синие блики на лице Дыма, его заправленная в брюки серая рубашка - на других смотрелась бы безвкусно, а на нем - потрясающе.
Но потом я заметила.
Как доктор смотрит на Умера. Нет, важно понимать, к Умеру постоянно подходили высокие парни - помериться ростом, сфоткаться, посмеяться о чем-то - он умеет очаровывать людей. Но доктор просто пристально смотрел на него из темноты, с кресла, выставленного рядом с танцполом, и не двигался с места. В конце концов, Умер выбрал одного партнера на вечер, которого между собой мы окрестили Медведем - высокого, широкого и плотного мужика в дорогом пиджаке. Кажется, он оказался знакомым доктора - те переглянулись, доктор кивнул, встал и ушел в бар.

Я решила не обращать внимание на происходящее. Умер не нуждался в моей защите и собирался хорошо провести время. То же делала и я - предельно близко танцуя с Дымом, каким-то парнем в бейсболке с металлическими шипами, красивой девушкой с пушистыми темными волосами. Ну и нашей, конечно, компанией.

Мари свалила первой - как водится, по-английски, так что я решила не сердиться на нее: она устала, неделя выдалась непростой для всех нас.
Но за ней потянулись Оля и Дым - тоже из-за усталости. Дым долго извинялся передо мной в гардеробе. Я подумывала разыграть обиду, но злости не было. Не все вечеринки удаются, и это нормально.

Мы остались с Умером и Лином. Все попытки пробиться к Умеру заканчивались неудачно - Медведь просто не давал протолкнуться к нему, и другие люди, окружавшие их, тоже стояли слишком плотно. Повезло, что Умер выдохся через примерно час и занял кресло, оставленное доктором. Я танцевала мимо, когда Умер протянул руку и сцапал меня за талию.
Со смехом я упала в его объятья. Диджей сменила трек на Шакиру, и я принялась извиваться на коленях Умера. Со стороны мы наверняка смотрелись как пара. Ну или как не сильно трезвая девица, развратно пристающая к самому высокому красавчику на танцполе. Умер притянул меня к себе, и наши губы оказались друг напротив друга. Никто не решился преодолеть последние миллиметры и, зависнув так секунд на пять, мы рассмеялись и отстранились.
- Друзья?
- Друзья.
- Хочу еще танцевать. Пошли.
И мы танцевали.
Едва я отстранилась от Умера, чтобы пойти поискать Лина, передо мной оказался доктор.
- Э-эй, - он схватил меня за плечо, - где Ксавье?

Я знатно офигела. Даже с учетом того, что узнала от Дыма. Откуда этот человек знает, что я связана с Ксавье? Провел параллели или проследил? Или Дым рассказал мне не все.
- Не знаю, - неубедительно сказала я, - иди, поищи его.
- Ну как хочешь, - с сожалением сказал он и отвалил обратно в темноту. Вернулся, впрочем, через пять минут.
- Кто украл самое чистое и красивое существо в этом грязном баре?
До меня внезапно дошло, что он назвал Дыма именем Ксавье. И еще что он пьян. И что, возможно, между ним и Ксавье ничего не было (какое странное совпадение, даже прямо череда странных совпадений: Дым сказал, что доктор знает о Ксавье имя, район, некоторые события июня вроде отъезда в другой город на месяц - бывают же такие странные совпадения, а?).
- Имена научись запоминать для начала, - выпалила я.
- Береги его. Береги своего друга.
"От тебя, что ли?" - Подумала я и не сказала.

Тут я увидела Умера, уходящего с Медведем. В целом было предельно понятно, куда они сваливают с такими довольными лицами, но я не могла удержаться.
- Эй, ты, как насчет "спокойной ночи, дорогая Лекси, веди себя хорошо?", - проорала я, стремительно продвигаясь к выходу.
Умер не слышал меня, но зато услышал Медведь. Я шла мимо, когда он довольно грубо схватил меня за руку.
- Отвали от него!
Вот тут я офигела просто конкретно. Меня хватило на короткое "Че-го?!"
За вторую руку меня держал уже доктор.
- Нет, правда, оставь его в покое.
Мой шокер лежал в куртке, но применять его просто невежливо по отношению к организаторам вечеринки - нас не шмонали на входе, к оргов будут проблемы, если выяснится, что я протащила оружие внутрь. Тем более, что повода, в целом, и не было - только мои домыслы относительно потенциальной опасности для мальчиков.

- За руками следите. - Отрезала я, вырываясь из их хватки. Догонять Умера смысла не было. Доктор пошел вслед за Медведем, и я сделала из этого свои, довольно неоригинальные выводы. Я развернулась и пошла обратно на танцпол, по пути набирая гневную смску: "Будешь трахать Доктора - спроси, кто был у него до тебя. С любовью, Л."

Утром Умер встретился со мной на Текстиле, куда мы поехали торговать на Блошку. На нем были широкие черные очки.
- Глазоньки жжет, - пожаловался он, забирая мои сумки. Оказавшись в помещении, приподнял очки, открывая абсолютно красные глаза в ореоле недосмытого макияжа.
- Красавчик, - прокомментировала я.
- Поверишь, что мы всю ночь не спали?
- Ага, траву курили, - саркастично ответила я.
- Ну вот откуда ты зна-аешь, - протянул он, - впрочем, я не удивлен.
- Ты зато всего не знаешь. Научи своих ухажеров не распускать руки. И оборачивайся, когда тебя зовут.

Узнав подробности вечера, Умер разозлился, искренне извинился передо мной пообещал всем навалять.
А Дым, узнав на полчаса позже, отреагировал мгновенно и высказал доктору все, что он о нем думает. Так что ближе к середине дня я даже получила (косвенно, через Дыма) извинения и оправдания, что он (доктор) был пьян и неправ.
Но оставался еще Ксавье. И его лжеправда, которую надо было проверить. А об этом - в следующей серии.

Был обычный рабочий день в Башне. Рабочий - это в смысле все притащили свои дела в общее пространство и устроили воркспейс. Дым корпел над конспектами, я мурыжила видео, Мари рисовала хмуроебого кота с бананом. Усиленный колонками Джонни Кэш с удовольствием сообщал всем, как именно они умрут.
В домофон с надеждой позвонили.
- Кого там черти принесли? - Мрачно заявила Мари. Это она так обожает гостей.
Я в принципе догадывалась, что черти принесли Ксавье, поэтому надавила на кнопку домофона и отправилась ставить чайник.
- А чего меня никто не встречает?! - раздался возмущенно-довольный возглас от дверей.
- Ах ты ж е...ный ты на... б..., пресвятые трансвеститы! - заорала Мари и добавила еще пару непечатных, уронив кисточку.
Я вышла с кухни и уронила мобильник.
Короче, достойней всех повел себя Дым. Он обернулся на шум, оценил ситуацию, коротко сказал:
- Ебать, - потом подумал и спокойно добавил, - впрочем, не тебя.
И отвернулся обратно к компу.

Отчаявшись подобрать приличествующий случаю комплимент ("ну, у тебя красивая форма черепа", "я все равно тебя люблю", "м-м, у тебя такой высокий лоб"), я спросила прямо:
- Дорогой, ты сбежал из психушки, был использован для злодейских экспериментов или попал в руки Алисы?
- Ну так, - неопределенно помахал рукой Ксавье, - ты не сечешь.
- Ах да, я и забыла, где ты живешь, - парировала я.
Он фыркнул ("не смей осуждать мой образ жизни"), скинул куртку, ботинки и вышел в гостиную под приглушенный свет ламп.

О принятых решениях и обязательствах
Ксавье был обрит на правую сторону, но лишь частично. По всей видимости, планировался модный выбритый висок, а потом Алиса увлеклась. Создавалась ощущение, что она все-таки хотела обрить его налысо, а он в какой-то момент передумал и начал сопротивляться. На левой стороне волосы остались неизменными - длиной почти до плеч, каштаново-медного оттенка. Теоретически их можно было зачесать на правую сторону - для цивильных походов в универ. В сочетании с обнажившейся серьгой в правом ухе, Ксавье имел вид крайне пидорский.
- Что, не нравится? - с вызовом спросил он.
Понятно. Манифестация в крайних проявлениях.
- Вызывает сочувствие, - задумчиво сказала Мари.
Умение делать комплименты - это у нас в крови.
- Шапку купи потеплее, мозги простудишь, - не осталась в стороне я.
- Пф-ф, - коротко высказался Ксавье.

Чайник засвистел. Я вышла на кухню, и тут же в проеме появился Ксавье.
- Моветь. Моветь о том со це дже, пильне.
- По-русски, - застонала я.
Взволнованный Ксавье переходит на польский и обратно, перемешивая слова обоих языков в абсолютно жутких конструкциях.
- Мы сможем поговорить? Обо всем, что происходит? Мне нужно срочно с кем-то поговорить.
- Возьми чашки, - с напускным равнодушием говорю я, - проводишь меня до площади, когда пойдем домой. Там и поговорим.

Так и происходит. Остаток вечера проходит, как мне кажется, спокойно. Дым отрешен и погружен в работу, Мари поминутно советуется со всеми о цветах заднего фона, Ксавье болтает за жизнь, я слушаю свободным ухом, а вторым - аудиодорожку на видео. Сладости к чаю ("боже, зачем ты купила так много?.. А, ну да, теперь ясно") улетают мгновенно, мы ставим чайник еще два или три раза. Расходимся ближе к одиннадцати. Мари быстро переходит дорогу и скрывается в подъезде своего дома.
Автобусы в это время ходят отвратительно. Я жалею, что не взяла шокер - предполуночная Пятерка негостеприимна и полнится мутными личностями, которые с вожделеющим подозрением косятся на Ксавье. Раздолбанный трамвай тащит нас в сторону центра, и там разлучает - Дым едет дальше.
Ксавье начинает говорить ровно в ту секунду, как двери отделяют нас от него.
- Я живу в аду.
- Ты сам этого хотел, - припечатываю я.
Я все еще злюсь. Он живет в Сычевнике, где каждый первый - псих со справкой. Он оставил нас, чтобы жить с ними. Оставил Башню, бросил Дыма, меня, себя, ради чего? Чтобы справочник МКБ стал его настольной книгой? Чтобы носить браслет для индикации острых фаз? Чтобы стать подобным им? Это психологическая практика, наказание себя или любопытство?
Острейший запах жасмина, который въедается мне под кожу, впитывается в волосы, остается на одежде. Когда я была в Башне, я почти не обращала на него внимания. Это был запах весны, уюта, счастья тихого утра и полных любви ночей. Теперь это был запах утраты, и мне хотелось скрести свое тело ногтями, чтобы избавиться от него.
Ксавье говорил - о себе, об Умере, о Сычевнике, просил совета или поддержки.
Я дам тебе все, что могу дать.
Я целую его выбритый висок на прощание. Мы договариваемся встретиться завтра, ехать в Убежище - со смутными целями, которые, по ощущениям, придумываются на ходу.
Я дам тебе все.

Мы с Дымом сидели в Хламовнике и бухали кофе. Разговор шел о вечности, предназначении в мире и прочей ерунде. До выхода оставалось около часа, за окном шарашил дождь.
- А уж не бахнуться ли мне в фиолетовый? - Спросила я саму себя, и сама же себе ответила. - А бахнуться. Как раз и руки свободные есть, да, Дым?

Экономия - зло
И мы пошли на кухню бахать меня в фиолетовый, хотя Дым был в целом против неестественных оттенков. Я убеждала его, что осенью, когда все серое и скучное, непременно надо краситься в что-нибудь эдакое, тем более фиолетовую тонику я уже купила.
- Ладно, но это будет медленно, потому что я неопытен, - предупредил он, и мне сразу стало как-то жарко.
- Да это то же самой, что с самим собой, только с кем-то другим, - подбодрила я, - у тебя никогда не было этого с женщиной?
- Лекси!
- Что?
- Молчи. И глаза закрой, краска попадет.
- О, ты включил приказной тон? Как ми... Ладно, молчу-молчу.

Потом Дым долго и гнусно ржал надо мной в пакете. Я грозилась натянуть такой же пакет ему на голову целиком, и завязать на шее. Помогало слабо, Дым продолжал коситься и ржать.

Через полчаса, по всем правилам, тонику надо было смывать. Дым ласково взял меня за волосы и сунул головой в раковину.
- Воу, ты решил меня утопить, как Ксавье? - завопила я, выныривая.
- Лучше бы я тогда его и утопил... - мрачно пробурчал Дым.
Я слабо потрепыхалась, вспоминая на деле, какие у него цепкие и сильные пальцы. Подумала, не двинуть ли ему коленом в пах и даже обозначила это движение, просто чтобы дать понять, что я не беззащитный цветочек.
- Так, Лекси! - Дым возмущенно отпрыгнул, брызгая водой на свою красивую черную рубашку.
Я скоренько досмыла остатки краски и ускользнула в спальню - сушиться.
- Ну как? - крикнул мне из гостиной Дым, успевший по-новой заварить кофе.
- Ща, погоди, у меня зеркала тут нет, - я выскочила в основную комнату и протанцевала к шкафу с зеркалом, - Ой-ё!..
- Вау, ты стала моего цвета, - крайне возрадовался Дым.
Из зеркала на меня смотрела седая девушка.
- Это чего ж... - растерянно пробормотала я.
- Цвет зовется "пепельный". Хм, а тебе идет!
- Признавайся, как ты это сделал?
- Да ничего я не делал! На тебя просто пигмент не лег!
Дым оправдывался так убедительно, что я даже поверила.
Впрочем, пепельными волосы становились только при особом угле освещения, а в остальных случаях я выглядела более-менее обычно.

Скажем так, для мужа и Ольги я осталась неизменной. Перемены заметила только Роуг, которая сидела на лекции прямо позади меня.
- Что это ты с собой сделала?
- Да вот, стрессы, жизнь доконала, - пожаловалась я, - седею.
- Хи-хи. Красиво, - прошептала она, наклоняясь к моему уху, - посоветуешь краску?
- Фиолетовая тоника за семьдесят рублей из киоска, наслаждайся, милая, - вздохнула я.
Кори ревниво полез проверять, о чем мы там перешептываемся, а узнав, возмущаться, куда я дела три пакетика алой тоники, подаренной им на Новый год. Пришлось исподтишка демонстрировать фотки, показывающие периоды моего красновласия.

А то вот еще вчера прикол был.
Собрались мы в киноклуб, эз олвейс.
В киноклубе:
- наша обычная тусовка: Ксавье, Умер, Мари, Ольга, Кори с Роуг
- побочные товарищи: Старк, Маска и прочие
- четыре или пять девочек из лесбийского прайда, шапочно знакомые
- типичные критики, аргументы которых уже заучены наизусть
- новенькая женщина Виктория, которая со всеми активно начала общаться, мол, я только пришла, ух ты, какое все прикольное.

Кино в это воскресенье показывал Дым, "Возвращение в Брайдсхед". В фильме одна из линий голубая, но дальше поцелуев у героев дело не заходит.
И вот садимся обсуждать фильм после просмотра. Виктория возмущенно высказывается в стиле: "гомосексуализм - зло, все гомосеки будут гореть в аду".
Сидит она притом между Умером и Дымом.
Умер и Ксавье начинают тихо ржать, Дым терпеливо вздыхает. Роуг и Кори, и так сидящие максимально близко друг к другу, переплетают руки. Мари, судя по сосредоточенному лицу, начинает пересчитывать шестицветных пташек в помещении.
- Че, поцелуемся? - ехидно шепчу я в ухо Кори, касаясь радужного значка на груди (отжатого у Ксавье).
- Роуг приревнует, - отвечает Кори.
- Ее тоже поцелуем, - щедро предлагаю я.
Кори и Роуг ржут. Старк с Маской уходят курить.
Беседа продолжается.

А то вот я позвала всех людей близкого круга в Хламовник, отмечать закладку Гнезда (м-м, если по-честному, заключение договора, ну да пофиг). Бегаю кругами, шкварчу на жаркое, перебираю шмотки, и тут звонит Кори.

Про долги
Кори: слышь, во сколько завтра в лабораторию?
Я: сорян, Кор, перенесли на месяц, у нас тут трое человек сидят на колесах, низзя им туда.
Кори: лять, мне деньги нужны, расскажи, как туда пройти?
Я: психушку знаешь? Вот от нее налево, последний корпус, второй этаж.
Кори: пасиб.
(короткие гудки)

Спустя пятнадцать минут - снова входящий от Кори
Я: чегоу?
Роуг: привет, Лекси, это я.
Я: да я уж слышу, что ты, привет, чудесное солнышко, дар богов, луноликая дева.
Роуг: мырк. Лекс, у тебя денег не найдется до конца месяца?
А у меня их, во-первых, не найдется, а во-вторых, Кори мне и так полтора косаря торчит. Год уже.
Я: прости, Роуг, у меня начались кризисные времена.
Роуг: да без проблем, просто спросила.
Я: еще раз извини.
Роуг: ничего страшного, увидимся в воскресенье?
Я: ага.

Все время до вечера я мучаюсь, представляя, как бедняжки вынуждены сводить концы с концами (это, знаете ли, крайне сложно делать в лейсбийской паре) и ездить в лабораторию страдать, чтобы поиметь денег. Первой приходит Ольга. Обрисовываю ей ситуацию.
- Пф-ф, - говорит всегда рассудительная Ольга, - ты ее спросила, на что им деньги нужны?
- На жизнь? - предполагаю я.
- Ага. Чтобы к ним третья из Вологды приехала, скрашивать их скучную жизнь. Ничего, переживут. Пусть на работу устроятся, опять же.
- Фух, ты меня сейчас прямо успокоила.
- Да обращайся, - машет рукой Ольга, - можно мне кофе?

А то вот еще пошли мы на выборы наблюдателями.
Про выборы
Ксавье за бабло отправили в школу в Ново-Ебенёво (тут место для моего злорадного хихиканья), а нам с Ильей, так как мы были бесплатники, дали свободу выбора, и мы отправились на один из центральных участков, в университет, потому что так я смогла бы вести двойную жизнь (о чем я честно предупредила оргов, мол, я буду изредка сваливать с загадочным видом и видеокамерой, а возвращаться в пятнах грима и с идиотской лыбой). Поскольку наблюдатели от штаба Навального (официально, впрочем, это называлось "члены комиссии с правом совещательного голоса") работают бесплатно, по 14 часов и без выдачи обеда, можно было наглеть и запрашивать самые разные условия. Но народ не наглел, понимая, что финансирования однофигственно мало, и если его еще и делить, никому ничего не достанется.

Утром нас подключили к общему чату в телеграме, и, судя по нему, народу было весело. Ксавье то и дело докладывал о подозрительных личностях, пресек несколько попыток вбросов и круто справлялся с работой (хоть и стонал мне в личку о том, что чувствует себя предельно тупым). Я тоже тупила будь здоров - у нас было всего два тренинга по подготовке наблюдателей, и я была лишь на одном из них. Илья был на двух, а Ксавье под шумок успел прослушать инструктаж и от штаба, и от едра в родном универе.

Впрочем, у нас на участке было скучно. Я спалила один подозрительный фургон и пасла его около получаса, пока меня с таким же подозрением пас мент. Фотканула двух ростовых кукол в виде медведей, но они раздавали наклейки типа "спасибо за выбор" без лого и агитации, что было, в целом, разрешено.

Я слонялась по залу, мониторя кабинки, раз в полчаса выходила на улицу просмотреть периметр на предмет агитации и карусельщиков, раз в час проверяла показания КОИБов и от скуки болтала с журналистами, которые оказались сплошь знакомыми. Так, с Георгием мы познакомились еще на первом курсе - он занимался студенческой газетой, и мы несколько раз сотрудничали по мелочи. Георгий с чего-то решил, что я, как наблюдатель, обладаю дофига властью на этом участке, и постоянно обращался ко мне с вопросами типа: "А можно вот тут освещение поставить?", "А можно вон там поснимать?", "А вон тех людей можно фоткать?"
- Можно, - решительно отвечала я всякий раз, - тебе вообще все можно. Но если что, я тебе этого не говорила.

Активнее всех развлекался парень по прозвищу Кефир. Я писала о нем прежде, он один из главных активистов Юной Справедливости. Его сплошь несовершеннолетняя команда борется с рекламой всякой наркоты, накрывает наркопритоны и пресекает продажу алкашки после десяти и до восемнадцати. Ну и всякое другое по мелочи. Я пару раз снимала о них видео, и с тех пор мы с Кефом задружились, встречаясь то на одних, то на других мероприятиях. Кефу было только семнадцать, он не мог быть полноценным наблюдателем, так что он просто носился между всеми участками, ухитряясь пребывать в трех местах одновременно и наводить невероятно много шороху. Поскольку он был несовершеннолетним, официально до него доиметься было нельзя, а чтобы доиметься неофициально, его нужно было сначала поймать. Поймать же Кефа было решительно невозможно. Вот он в заводском районе, фоткает участников коррупционной схемы с оплатой голоса алкашкой, а через минуту он уже в центре, снимает на видео машину карусельщиков. Через три минуты он мог оказаться в штабе, где перехватывал кусок пиццы и свежие инструкции, а еще через пять - ехать в автобусе и писать в чат номера статьей закона для интересующихся.

Около двух дня мы с Ильей заподозрили "карусель" в виде пятерки женщин, которые пришли все вместе и с открепительными. Я стукнулась в чат с фоткой.
- Щас буду, - пообещал Кеф, - паси их.
И действительно прибыл - через три минуты, когда я была уже на улице, у их машины. Парень пролетел мимо меня, не сбавляя скорости, и я узнала его лишь по цветам - размытое белое и зеленое, яркие кеды и принт "20!8" на футболке.
- Кефир! - крикнула я вслед.
- А, вот ты где, леди журналистка, - он резко затормозился и вернулся назад, - показывай.

Кеф налетел на фургон, как коршун, началась небольшая словесная перепалка, потом Кеф с досадой воскликнул: "Черт, я их знаю" и повернулся ко мне:
- Отбой, все по закону. Они не нарушили процедуру на участке?
- Нет, - сокрушенно сказала я.
- Значит, все нормально. Приносим свои извинения, ребят, - он очаровательно улыбнулся всей группе, - работа у нас такая, лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Извини, - я виновато опустила голову.
- Да ладно! Работа есть работа! Удачи.
- О, тебя Антон со сто тридцать четвертого УИКа ищет, - я быстро проверила телеграм.
- Тогда я пошел. Увидимся, - он махнул рукой и мгновенно скрылся из виду, бросившись вперед и влево по пешеходному переходу.

В тихое время народ в чате прикалывается по разным поводам.
Антон: а на следующие выборы от едра пойду, они полтора косаря платят чисто за протокол. А вести себя я могу как обычно.
Кефир: фу, грязные деньги.
Антон: на них можно купить что-нибудь в магазине Навального.
Андрей: комиссия и так переживала, что их строит наблюдатель от КПРФ. Теперь представь, их будет строить наблюдатель-едрос.
Лена: пфф, тебя все равно не возьмут. Ты слишком известен в узких кругах.

Алекс: меня щемят за футболку Навального, говорят, я провокатор.
Лена: ну ты сними ее тогда.
Алекс: вот то-то будет провокация!
Лена (полчаса спустя): Саш, ну как, ты уже голый?
Алекс: не, меня прокурору обещали...
Я: сурово
Алекс: ... показать.

Тим: о, а вы на своих участках читаете сведения о доходах? Давайте меряться, у кого кандидаты богаче?
Андрей: У одного моего 30 лямов дохода.
Антон: У моего круче, 75.
Евгений: черт, мой сосет, у него всего полтора лимона.
Алекс: у едросовского кандидата в губернаторы сорок восемь миллионов ушло только на предвыборную - сосите все.

Тим: смотрите, сфоткал карусельщицу
Андрей: у, какая цыпа. Номерок дашь?
Тим: в лс

Ксавье: у меня комиссия собралась в кружок и испуганно шепчется
Тим: а чего?
Ксавье: КОИБа боятся

Род: мы тут партию придумали, называться будет "Несправедливая Россия". Слоган: "ваши налоги - наши машины"

Лена: доложите о нарушениях
Тим: у меня тут ужас! В буфете чай едва теплый! Кому жаловаться?!

Алекс: а ко мне тут два агитатора от едра пришли
Георг: агитируй их за Навального, я своего едросовца уже почти дожал.
Алекс: он жив?
Георг: да фиг его знает

Кефир: запалил наблюдателя с какой-то нехорошей програмкой, вот видос
Андрей: мой наблюдатель тоже пальцем в экран тыкает... только у него там "Косынка"

Ксавье: у меня тут мужик из прокуратуры
Лена: наверное, за майки Навального пришел щемить
Ксавье: но у меня нет майки Навального!
Лена: приходи на кубы - выдадим
Я: опаньки, агитация в чате! Гражданина сманивают майками! Внимание всем постам!
Ксавье: тс-с-с!

Лада: мне сказали, что я своей футболкой провоцирую
Алекс: можно я к тебе приеду, ты меня тоже попровоцируешь?


Короче, мы ушли с участка в десять вечера, бедняга Ксавье, похоже, около одиннадцати. Несколько упорных штабников поехали в ТИК фиксировать результаты.
Я (около полуночи, в телеграме): Ксавье, ты жив?
Ксавье: угум, меня Умер забрал домой.
Я: а он жив? Как поживает его сотрясение мозга?
Ксавье: не, он Умер. Мы в порядке.
Я: ну и хвала богине. Доброй ночи.
Ксавье: доброй ночи.

Начало осени
Время: относительно раннее утро.
Место действия: кафе "Базар"

Действующие лица:
Лекси, которая малость офигевает
Ксавье, который чует, что ему попадет
Умер, который позавчера приехал
Алиса, которая делает шаверму и вид, что ничего особенного не происходит

Действие 1.
Акт 1. Открытие
- Умер, я просила тебя разобраться с хаосом, а не возглавить его!
Умер отводит глаза. Ксавье смотрит исподлобья: я виноват, но ты не выбьешь из меня это признание.
Мы сидим в Базаре, как и всегда, когда у кого-то из нас есть деньги.
"Ты хочешь меня убить?"
Нет, дурила, я хочу тебе помочь. Хотя убить тебя сейчас реально было бы гуманнее. Для человечества в целом. Я с наслаждением представляю, как мои пальцы сжимаются на шее Ксавье. Умер переводит на меня взгляд, полный сострадания.
- Что, не видел меня такой прежде, - горько усмехаюсь я, - добро пожаловать на темную сторону. А всё эти сволочи. Они меня доводят. Умер, посмотри на меня, я превращаюсь в параноидального неврастеника! Мой контроль трещит по швам ежеминутно, когда я с кем-то из них! Я буквально...
- Бедная моя девочка, - Умер делает вообще лучшее, что можно сделать в данной ситуации: обнимает меня, - прости меня, если только можешь. Я плохой друг.
- Я так люблю тебя.
- И я тебя очень сильно.

Акт 2. Интуиция

Позже вечером мы проходим с десяток километров пешком. Алиса договорилась встретиться с нами в стенах нового убежища Бизонов. Ксавье решил покинуть Башню и жить с ними. Говорит о личных мотивах, но выглядит это все равно как побег.
Пока Ксавье и Алиса копошатся внутри серого здания, где они будут обитать ближайшие девять месяцев, мы с Умером сидим на асфальте, на его расстеленной толстовке, обнимаемся и разговариваем. Он винит во всем себя. Это очень мило. Снова нашелся кто-то, кто разруливает косяки Золотого Мальчика Ксавье. Как же сильно меня это задолбало.
- Мне лучше уйти. Я здесь лишняя, - говорю я, когда ребята возвращаются, - наслаждайтесь.
- Нет, - Ксавье стремительно приближается, хватает меня за руки, - поехали с нами в Башню. Я хочу, чтобы ты была с нами в Башне! Алиса сегодня готовит ужин. Мы будем разговаривать. Пожалуйста, поехали!
Он кивает Умеру, тот подбрасывает меня в воздух, и несколько метров они вдвоем тащат меня на руках - под заливистый смех Алисы. Я демонстративно обмякаю, перенося большую часть своего веса на руки Ксавье. В конце концов, они едва меня не роняют, и все же отпускают.

Пока мы едем в автобусе, мне приходит сообщение от Дыма
"Лекси, что-то случилось. С Башней. Ты знаешь, что?"
Мстительно тыкаю телефоном в лицо Ксавье. Он хмурится и шипит: "Ты ему рассказала?"
- Неа, - нарочито беспечно отвечаю я, - у мальчика с чуйкой всегда было все в порядке. Смирись и расслабься.
Кусая губы, наклацываю: "Плачь, любовь, мы потеряли Хранителя Башни".

В Башне время застывает. Алиса готовит веганскую шаверму. Мы смеемся и травим байки.

Акт 3. Сон

В завершение всех событий этой безусловно странной ночи мне приснился сон.
Мы с Мари, Ксавье, Ольгой и другими стояли на крыше красной девятиэтажки и смотрели на вечерний город.
Неожиданно дом слева от нас - такая же девятиэтажка - стал заваливаться на бок и с оглушительным грохотом обрушился на асфальт.
Окружающие как будто не обратили на это внимания. Не было слышно ни мигалок скорой, ни сирен спасателей.
Второй дом - впереди и правее - тоже стал падать. Этажи наехали друг на друга, и все обвалилось вниз.

Я поспешила спуститься - среди завалов были люди. Мальчик, слишком похожий на Дыма, светлые волосы, припорошенные кирпичной пылью, звал на помощь.
- Найдите мою маму, - он бросился ко мне, вцепился в мое запястье, - мою маму, ее зовут Людмила! Вызовите помощь, моя мама там!

А я думаю только - не смотри, не смотри. Двор завален трупами, и откуда-то незаметно появились люди в синей рабочей форме, которые копошатся рядом с ними - зачем?

Мы трясемся на ухабах в просторной машине скорой. Я держу мальчика за руки. Он смотрит на меня.
- Твой мир был разрушен, - говорю я, - просыпайся отсюда!
И просыпаюсь сама.
Снова в Башне, снова на кровати, где всегда хватало места для троих. Уткнувшись в широкую спину Умера.
Какого хрена все это происходит вокруг меня?

Действие 2
Акт 1. Ксавьирус
- Воот, - сказал Умер, вваливаясь в двери штаба, - Йа принес.
Ксавье мешком свалился с его плеча в мои объятья, пробормотал что-то вроде "ма-ам" и окончательно обмяк.
- Это ты чего с ним сделал? - поинтересовалась я, свободной рукой обнимая Умера.
- Да оно само. Тяжелый день. И дождь. И Ксавьирус. Апчхи, - Умер весьма натурально чихнул и хрипло закашлялся.
- А, добро пожаловать в наши ряды переносчиков заразы. С кем поебешься, от того и наберешься.
- Вот можно не так громко? - слабо спросил Ксавье.
Честно говоря, остальным в штабе было на нас глубоко наплевать. Ну так, Лена глядела на Ксавье с терпеливым ожиданием, ибо ей нужен был его паспорт.

Ксавье вдруг прекратил притворяться мертвым, потому что на подоконнике обнаружился чай, яблоки и печенье. Деловито восстав, он прошаркал к окну и затарился съестным. Потом с таким же отстраненно-сосредоточенным лицом подошел к Лене с паспортом.
Мы все регистрировались как наблюдатели на ближайшие губернаторские выборы. Ксавье, изначально, из-за денег, Умер - заодно с Ксавье, а мы с Ильей - исключительно из чувства гражданского долга.

Я отдала Умеру лекарства от Ксавьируса, которые кочуют между хламовником и Башней примерно с марта. Часть из них была передана Дымом, часть была моя собственная. Скоро придется снова пополнять запасы. Но до этого надо бы сделать обыск в Башне, там по-любому сныканы две, а то и три аптечки.

Мы прослушали лекцию координатора, Ксавье задавал умные вопросы и даже кивал с пониманием. Я то и дело подсовывала ему термокружку с чаем и перекусы. Умер умилялся.

Мы все были уставшими после лекции, но все же решили пойти в "Базар" и немного поболтать перед тем, как разъезжаться.
Ксавье в своем террактовом вязаном свитере и волосами, которые укладывали дождь и ветер, выглядел крайне феминно. Лихорадка к тому же делала его беззащитным - блестящие глаза и алые губы ярко выделялись на бледном лице.

Пока Умер обсуждает что-то с координатором, он подходит и утыкается в его плечо головой.
- Эй. Не здесь, - строго и спокойно говорит Умер.
Ксавье с обиженным видом отстраняется.

В "Базаре" Умер покупает Ксавье кофе, сетует на то, что тот не желает лечиться.
- Я не могу уговорить его принимать лекарства, - возмущается он.
- Не уговаривай, - советую я, - в идеале это делается так.
Я подаюсь вперед, привычным движением фиксирую голову Ксавье и надавливаю на его подбородок. Он возмущенно стонет.
- С Дымом всегда прокатывали вербальные методы - уговоры, угроза перспективами или воркование про хорошего мальчика. С Ксавье почему-то работает только грубая физическая сила. Сама не пойму, почему.
- Так, ну все, отпусти меня, - Ксавье вырывается и смотри с осуждением, - чему ты его учишь?
- Тому, как с тобой выживать, - пожимаю плечами я.
Умер ржет. Ксавье смотрит на кружку с остатками кофе и явно думает о том, чтобы вылить их на меня. Но сдерживается. У нас всех сейчас мало денег на такие удовольствия, как кофеин и хорошая выпечка.

- Я вообще сейчас в ужасных условиях, так что жалеть надо меня, - с видом оскорбленной гордости жалуется Ксавье.
- Да-да, я слушаю очень внимательно, - оживляюсь я, - итак, ты променял Башню, одиночество, запах жасмина и богемные посиделки на...
- Крошечную комнатушку в трешке на Нефтяге и постоянное общение с самоубийцами, - выпаливает Ксавье, - вот с кем я общаюсь: Окса, Алиса, суицидник, суицидник, суицидница... суицидник!
Его указующий перст останавливается на Умере.
- Эй, - делано возмущается он, - да было-то всего один раз!
- Понятно, - говорю я, - опять шрамами мерялись.
- Не было такого, - быстро произносит Умер.
- Мм-хмм, - киваю я с видом полного одобрения.
На том и расходимся.
- Спасибо за лекарства, - Умер обнимает меня на прощание.
- Пока, мамочка Лекси, - машет рукой Ксавье.

Акт 2. Политическая проститутка

Ксавье, как выяснилось, хотели завербовать злые люди. За тыщу рублей. А когда он об этом заикнулся в штабе, координатор решил, что его надо переманить и предложил ему тыщу сто и обед. А Ксавье, не будь дурак, согласился и не стал говорить, что он вовсе не это имел в виду, а просто новостью пытался поделиться.
- Кошмар, - смеюсь я, откусывая от своего круасана, - ты политическая проститутка.
- Я такая, - довольно соглашается Ксавье.

Мы снова сидим в "Базаре" - я выкроила полчаса между съемками, и Ксавье, хоть и делает вид, что у него куча работы, сидит тут со мной и заливается кофеином.
- Ты должна мне посочувствовать, - просит он, - Умер делает все точно так, как ты ему сказала! Он раздает мне приказы! Вчера он накормил меня лекарствами! Знаешь, в такие моменты он общается глаголами: сядь, возьми, грызи, соси, глотай. Ужас какой-то! Это настоящее гестапо!
- У него большой опыт, - киваю я, - попроси как-нибудь рассказать о том, как он был вожаком.
- Он на меня ужасно давит! Он запрещает мне курить!
- Ты же не куришь!
- Вот именно! А еще, еще, вот мы вчера были в комнате, я собирался показать ему фильм Ренаты, об искусстве танатоса, и как раз думал над этим. Этот гад спросил, мол, о чем я думаю. Я ему так и сказал: "о смерти".
Представив произошедшее, я начинаю дико ржать.
- Не смешно, - дуется Ксавье, - он взял в поддержку Пашу и Алису, и они принялись "выбивать из меня дурь". Кошмар! А я же ничего такого не имел в виду!
- Мысли надо четче формулировать, солнышко, у нас опять телепатов недобор, - подначиваю я.

Я бы тоже, честно говоря, напряглась. Шутки о смерти приобретают особенную остроту тогда, когда ты снимаешь кого-то с крыши (в случае Умера) или перевязываешь у своего друга последствия селф-харма (в моем опыте).

Мальчишки тут упоролись прокачивать навыки интуиции. Видимо, в связи с тем, что тогда на пляже я сказала Ксавье, мол, частенько слышу твой голос по ночам, орущим в моей голове.
- Слушай, когда такое в следующий раз случится, позвони мне, а? - Попросил он. - Вдруг со мной реально что-то случилось и я сигнализирую о помощи?

Так что это теперь новая фишка - при ощущении опасности проверять, все ли у всех в порядке.
Ксавье теперь стремается в четыре раза чаще, но такая внезапная забота почему-то приятна - раньше-то от него хрен рефлексии допросишься, а теперь в пол-второго ночи тебя могут разбудить с беспокойно-ласковым: "Лекс, у тебя все хорошо? Точно? Хм, а что тебе снилось?"

Но это все фигня, конечно, по сравнению с Дымом, который, по ходу, с этой интуицией родился. Вот его сообщение настигает меня по пути в Башню, с Умером, Ксавье и Алисой. Ребята только что побывали в новом убежище и остались довольны увиденным. Ксавье принимает окончательное решение переезжать.
"Лекси, что-то случилось. С Башней. Ты знаешь, что?"
Мстительно тыкаю телефоном в лицо Ксавье. Он хмурится и шипит: "Ты ему рассказала?"
- Неа, - нарочито беспечно отвечаю я, - у мальчика с чуйкой всегда было все в порядке. Смирись и расслабься.
Кусая губы, наклацываю: "Плачь, любовь, мы потеряли Хранителя Башни".

Уже на следующей встрече (мы впервые встречаемся всемером, Дым и Умер знакомятся и остаются в восторге друг от друга, и это все было бы здорово, но... черт, что же вы творите, мальчики?..) Мари поднимает этот вопрос:
- Башне нужен новый Хранитель.
("А мне нужны новые деньги" - это подразумевается, но остается невысказанным).
Мари выразительно смотрит сначала на Умера, потом на Дыма.
- Спасибо, я пока поживу в том районе, - вежливо говорит Умер, - но ты знаешь, я был бы рад.
- Слишком тяжело, - говорит Дым, - я не смогу быть здесь постоянно.

Так много вещей можно запихнуть в эти комнаты - и оставлять их на видных местах. Смешная шляпа Ксавье, которую не один из нас тырил для прогулок. Кованая роза, диски, книги, букетик земляники, красно-черный ошейник, бутылка вина в баре. Слишком много напоминаний. Так что я его понимаю.

И все же это хороший вечер. Один из нескольких хороших вечеров после ночи рубежа лета.